Ночь. Луна. Точу карандаши.
Форт Мирон
читать дальше
Это не он. Оно само.
Мирон просто листал ебучую ленту, попутно выбираясь из одеяльного захвата, и случайно ткнул куда-то не туда. Из динамика полилась мелодия. Сто раз в этой ситуации тебя пронесёт, но в сто первый случится катастрофа. Он узнал исполнителя по голосу прежде, чем бросил взгляд на экран и прочитал, кто это.
Не то, чтобы он шарахался от всего, что связано с Гнойным, но сейчас ему было слишком скучно, чтобы ещё и этим дерьмом закидываться.
Однако рандомный трек выключен не был. Не смоглось? Не захотелось?
Слава читал нараспев. Мотив был на удивление кайфовым, и текст заходил в Мирона, как к себе домой, что было уже совсем ни в какие ворота. Это был фит, и после чужого парта (тоже, кстати, неплохого) Слава снова затянул свой припев, и именно на этом контрастном моменте Мирон словил яркий физический отклик на звук - и вконец охуел.
Послушал трек ещё раз в наушниках.
Глаза закрывались сами, обрывая лишний контакт, и тело куда-то вело, что твой горизонт на фотографиях.
Окей, это просто тяжёлый год. Ощущения совпали. Бывает.
Мирон вскочил с дивана и начал ходить по комнате.
Слава был слишком близко.
Как в тот единственный раз, когда даже окружающая их толпа и собственные усилия не могли разрушить неуместного, необъяснимого, возмутительного интима, заключившего их со Славой в свой кокон. Мирон тогда чуть с катушек не съехал, пулей вылетел из круга, из здания, из мира, где есть Слава КПСС.
Потом-то он пришёл в себя. Вспомнил, что Гнойный дурачок и пусть бы его. Вернулся к делам: гастроли ездил, проектики мутил, диссы от долговязого хапал - как, собственно, и предрекал. Нормально.
Нормально же всё, ну чего ты начинаешь?
Было что-то невыносимое в том, как ощущался этот голос. Мирон уже запомнил слова - не те, к которым он привык.
Сам он всегда что-то предъявлял. Мирон ни с чем не согласен, Мирону надо по-другому. Слава не сопротивлялся. Он воспринимал житие свое без фильтров, во всём объёме - и это обездвиживало его. Мирон выстроил целый форт, противопоставляя себя окружающему хаосу, а Слава оставался там, за стеной, и сейчас Мирон его слышал.
Он выудил из складок одеял свой смартфон и воззрился на список контактов. Как ловко они тогда обменялись номерами. Как ловко ни разу ими не воспользовались.
Ну что, трезвоним, поднимаем панику?
Нет, сначала послушаем релиз целиком.
Мирон залез обратно на диван и таки послушал. Приложился лбом о ладошку. Пофлексил. Посчитал корешки на книжном стеллаже напротив. Он и на четверть не был таким жизнерадостным, как этот нелепый певец фатума. Слава нежно и смешно оплакивал всё, что Мирон ненавидел и считал недостойным существования.
"Мы с тобой так непохожи, одинаково прожив".
Откуда эта строчка?
Мирон не стал гуглить, чтобы не расстраиваться: в его голове оседали даже надписи с заборов.
Голос - низкий и насыщенный, очень синий - беспрепятственно проникал в его сознание, вызывая приступы острого удовольствия и животной тоски. Мирон думал о мире, в котором живёт человек, умеющий так, думал о том, что непременно с ним в этом мире произойдёт. Думал о том, какой могла бы быть его песня, будь он окружён чем-то совсем иным. Чем-то, что мог бы создать для него Мирон. Ведь мог бы? Да, наверное.
Наверное начинается с "привет". Мирон набирал сообщение, мстительно бросаясь навстречу тому, от чего удрал, сверкая пятками, два с половиной года назад. Теперь он умнее (или безумнее?) и не позовёт на баттл того, кого хочет позвать на свидание.
читать дальше
Выбор имени "Fort Minor" отражает
взаимодействие между противоположностями:
нечто большое и сильное
против маленького и слабого
(или мрачного в музыкальном плане).
взаимодействие между противоположностями:
нечто большое и сильное
против маленького и слабого
(или мрачного в музыкальном плане).
Это не он. Оно само.
Мирон просто листал ебучую ленту, попутно выбираясь из одеяльного захвата, и случайно ткнул куда-то не туда. Из динамика полилась мелодия. Сто раз в этой ситуации тебя пронесёт, но в сто первый случится катастрофа. Он узнал исполнителя по голосу прежде, чем бросил взгляд на экран и прочитал, кто это.
Не то, чтобы он шарахался от всего, что связано с Гнойным, но сейчас ему было слишком скучно, чтобы ещё и этим дерьмом закидываться.
Однако рандомный трек выключен не был. Не смоглось? Не захотелось?
Слава читал нараспев. Мотив был на удивление кайфовым, и текст заходил в Мирона, как к себе домой, что было уже совсем ни в какие ворота. Это был фит, и после чужого парта (тоже, кстати, неплохого) Слава снова затянул свой припев, и именно на этом контрастном моменте Мирон словил яркий физический отклик на звук - и вконец охуел.
Послушал трек ещё раз в наушниках.
Глаза закрывались сами, обрывая лишний контакт, и тело куда-то вело, что твой горизонт на фотографиях.
Окей, это просто тяжёлый год. Ощущения совпали. Бывает.
Мирон вскочил с дивана и начал ходить по комнате.
Слава был слишком близко.
Как в тот единственный раз, когда даже окружающая их толпа и собственные усилия не могли разрушить неуместного, необъяснимого, возмутительного интима, заключившего их со Славой в свой кокон. Мирон тогда чуть с катушек не съехал, пулей вылетел из круга, из здания, из мира, где есть Слава КПСС.
Потом-то он пришёл в себя. Вспомнил, что Гнойный дурачок и пусть бы его. Вернулся к делам: гастроли ездил, проектики мутил, диссы от долговязого хапал - как, собственно, и предрекал. Нормально.
Нормально же всё, ну чего ты начинаешь?
Было что-то невыносимое в том, как ощущался этот голос. Мирон уже запомнил слова - не те, к которым он привык.
Сам он всегда что-то предъявлял. Мирон ни с чем не согласен, Мирону надо по-другому. Слава не сопротивлялся. Он воспринимал житие свое без фильтров, во всём объёме - и это обездвиживало его. Мирон выстроил целый форт, противопоставляя себя окружающему хаосу, а Слава оставался там, за стеной, и сейчас Мирон его слышал.
Он выудил из складок одеял свой смартфон и воззрился на список контактов. Как ловко они тогда обменялись номерами. Как ловко ни разу ими не воспользовались.
Ну что, трезвоним, поднимаем панику?
Нет, сначала послушаем релиз целиком.
Мирон залез обратно на диван и таки послушал. Приложился лбом о ладошку. Пофлексил. Посчитал корешки на книжном стеллаже напротив. Он и на четверть не был таким жизнерадостным, как этот нелепый певец фатума. Слава нежно и смешно оплакивал всё, что Мирон ненавидел и считал недостойным существования.
"Мы с тобой так непохожи, одинаково прожив".
Откуда эта строчка?
Мирон не стал гуглить, чтобы не расстраиваться: в его голове оседали даже надписи с заборов.
Голос - низкий и насыщенный, очень синий - беспрепятственно проникал в его сознание, вызывая приступы острого удовольствия и животной тоски. Мирон думал о мире, в котором живёт человек, умеющий так, думал о том, что непременно с ним в этом мире произойдёт. Думал о том, какой могла бы быть его песня, будь он окружён чем-то совсем иным. Чем-то, что мог бы создать для него Мирон. Ведь мог бы? Да, наверное.
Наверное начинается с "привет". Мирон набирал сообщение, мстительно бросаясь навстречу тому, от чего удрал, сверкая пятками, два с половиной года назад. Теперь он умнее (или безумнее?) и не позовёт на баттл того, кого хочет позвать на свидание.
@темы: фанфикшн, слав, не надо!, лп
