[sxn]

было такое прекрасное время, когда я ходил по библиотекам и читал всё подряд.
так я прочитал хуеву тучу книг про Есенина (мне доставали из заначки), поэзию Серебряного века, немножко по русской классике, множко японской прозы.
и вот немцев.

Раз уж такое дело

[Хочу твои ноги у себя на плечах.]
Потому что для счастья нужен ещё и случай.
Слава проснулся ближе к обеду, и весточка от Мирона была первым, чем встретил его новый день. Не очень, видимо, хороший. Проморгавшись, Слава прочитал сообщение ещё раз.
Да нет, всё точно. Славины ноги. У Мирона на плечах.
Он там в говно что ль? Отправлено в 5 утра. Не спится же человеку. Ну или кто-то спиздил имперский телефон и решил подшутить. Хотя думать о том, что Слава значится там под собственным именем, совсем не хотелось. А то ведь и правда выходило, что он полюбил аутиста. Отсталого, блин.
Поразмыслив немного, Слава решил не обращать на это внимания. Допустим, эти буквы вообще не имеют к нему никакого отношения и оказались в его телефоне случайно - выпали из цифрового блендера, так сказать, кусочек чужого прошлого или будущего. А может и параллельной вселенной! Тогда, правда, получалось, что где-то существовал мир, в котором Мирон мог отправлять Славе подобные обращения, а это уже было как-то... Завидно. Да и жаль, если тот Слава так и не получил своё приглашение на романтическое рандеву. Вдруг они там из-за этого поссорились?
Словом, инцидент быстро позабылся. В частном порядке Фёдоров о себе никак больше не напоминал, а обсуждать ебучий фреш блад никто уже не хотел ну вот совсем. За несколько недель Слава словил флешбэк лишь однажды - когда в библиотеке ему на голову в буквальном смысле свалилась книжка какого-то немца под названием "Голуби в траве". Карелин подумал, что это знак, и взял её почитать. В остальном он вёл свой самый обычный в это время года быт - чилил, тусовался, ни в чём себе не отказывал. Бога не гневил, закон не нарушал (ну, почти).
И как так получилось, что он лежит теперь на собственной кровати - таки с Мироном между ног, сообразить сходу не удавалось.
Янович просто позвонил в дверь и поставил перед фактом своего наличия. Деваться было некуда. Слава его впустил, дал обнюхать Филе, предложил чаю. А потом - БАХ! - и они уже в комнате, и Славу складывают на кровать. Мирон залезает следом и устраивается между вожделенных ног, сразу водружая одну себе на плечо. Ловит взгляд и выжидательно смотрит, будто даёт Славе последний шанс опомниться и зарядить ему пяткой в нос.
Но какой там. Вот он весь, наконец-то. Мужик сказал - мужик сделал. Слава глазами хлопает: тридцать лет и три года доёбывался - получил только какой-то говёный баттл, а тут ничего не сделал - и, смотрите-ка, прискакал, на перину уронил и, кажись, слопает вот-вот, одёжки не снимая.
Всё у Славы внутри замерло, дыхание задержало. А Мирон уже оглаживает колено, плавно ведёт рукой вверх, прижимается к голени - сначала щекой, потом губами. Целует один раз, другой. Губы мягкие, Мирон в этом ракурсе красивый, свет ещё так удачно падает. Приятно... Они устраиваются поудобнее, рука в татуировках сползает на бедро. Долгие, внимательные поглаживания - Мирон смотрит на то, что делает, будто одних тактильных ощущений ему мало. С внешней стороны он несильно прихватывает, внутренней - едва касается и следом зачем-то дует на кожу совсем легонечко. Снова целует, наклоняясь - уже в колено.
- Мне приснилось, - вдруг начинает он говорить, и голос у него хриплый, - что Миксон сливается с проекта, и вы принимаете его в Антихайп. А потом ты как всегда лепишь на меня дисс и снимаешь клип, где вся твоя шайка-лейка из головы, и Сонечка там такая, в жёлтенькой спортивной юбочке...
Господи, блять.
- А почему не в синенькой? - спрашивает Слава, но отвлекается. Вторая рука Мирона, которая до этого просто придерживала Славу, устремляется ему под шорты. А под шортами на Славке совсем ничего из бельишка: лето же, жарко! Да и не ждал он гостей-то, чтобы лишний шмот напяливать.
- Ты же не Любочка, - ухмыляется Мирон, и Слава понимает: Фёдоров за неё. Никто его за всю жизнь так классно не лапал за ляжки. Любочка... Ну конечно!
Славе хорошо, член стоит. Но Мирон за него не хватает. Ласкает около по тонкой коже: шорты свободные, лезь куда хочешь.
- Какой ты беленький, Слава… - шепчет Мирон, вкладывая в это определение сразу уйму всего, и подтягивает Славу на себя, въезжая своим стояком ему в промежность. Чего им дальше со всем этим делать, Карелин не представляет. Ну не ебаться же, в самом деле. Не было такого уговора. Или Слава что-то пропустил, и "ноги на плечах" - это теперь кодовое название перепихона?
Да не. Мирон вон весь в процесс ушёл: прохаживается по всей конечности, с особым энтузиазмом задерживаясь под коленкой. Чтобы не сдуреть окончательно, Слава мягко, но решительно убирает с плеча Мирона обласканную ногу и даёт ему другую. Мирон улыбается и принимает её обеими руками. Слава откидывает голову и закрывает глаза. Вообще, эта идея с клипом неплохая. Даже странно, что она Мирону пришла, а не ему. Никак в тонком мире вполне себе земные траблы с навигацией. Или это вещий сон был? Теперь, конечно, только ему решать, вещий он или нет, но...
- А это... - выдыхает Слава и пугается, не ожидая такого градуса томности в собственном голосе, - Сонька в чулках была?
- Без, - сладко вторит ему Мирон и давит ощутимо так, проводя большим пальцем по ребру стопы. - Но трусы под юбкой, я надеюсь, у неё всё-таки были, - и ржёт, зараза. Сочно целует в подъём, ведёт губами в сторону, оставляя мокрый след, и уже в следующий миг облизывает косточку лодыжки.
Слава хочет ответить, что, мол, нечего переться, если не приглашали, но вместо этого ёрзает жопой на бёдрах Мирона, прижимая его к себе свободной ногой. Что-то подсказывало Славе, что он может себе это позволить, и Мирон не сделает ничего лишнего. Где-то на периферии сознания уже режиссировался клип, и, в общем-то, Яновичу не на кого будет жаловаться, когда сие творение увидит свет, а уж Слава в свою очередь постарается, чтобы объект домогательств не остался без эстетической компенсации за все остальные помои. Раз уж такое дело~