[sxn]

Косвенная смерть

В какой-то момент желание приласкать его достигло критической массы. Даже не желание - настойчивая потребность. Что-то сродни того, когда надо ударить по уже пошедшему трещинами стеклу. Майк не понимал, чем это было вызвано: вокруг всё как обычно. Обычный выматывающий тур. Обычные развлечения одногруппников-полудурков. Обычный Честер: в меру невыносимый, в меру очаровательный.
Когда у Майка сорвало колпак, они валялись в его номере, собираясь обсудить что-то текущее, но не в силах это сделать. Честер лежал к нему лицом: глаза он закрыл, но спать и не думал. Майку показалось, что веки и кожа вокруг глаз у него воспалены.
Он не успел подумать о том, что Честер может отреагировать как-то отрицательно - просто потянулся: сначала рукой, чтобы погладить лицо и стриженый затылок, потом губами, начав серию поцелуев с виска - осторожных, но не робких, а затем и всем корпусом, опрокидывая Честера на спину и теряя последний здравый смысл.
Хотя что считать здравым смыслом? Майк уже давно наблюдает за собой будто со стороны. И видит, что музыка встала на поток и перестала быть откровением - но не то, чтобы это сильно расстраивало. Видит, как Честер завёл себе 33 проекта и не знает, куда впихнуть сеансы с психотерапевтом (от которых, по мнению Майка, только хуже, если бы он имел право высказываться на сей счёт). Видит, что сам он добился успеха, который не приносит ему никакого счастья. Разве что в самом начале, в самом начале, когда...
Честер подаётся навстречу. Не отталкивает, не буксует, ничего не спрашивает. Только приподнимается, чтобы Майк стянул с него штаны и бельё. Разводит ноги, хватается за всё, до чего достаёт. Майк, конечно, хуем в него не лезет и ласкает внутри пальцами. Касаться Честера в таком месте оказалось очень волнительно, и Майк сглатывает слюну, пока не догадывается пустить её в дело, взяв член Честера в рот. Когда тот начинает тихо постанывать, Майк вспоминает ощущение, давно его не посещавшее - это пульсирующее тепло, когда из-под пальцев льётся чистая, искренняя мелодия.
А не это вот всё. Какое ему дело до чужих проблем? Майку с юности было свойственно брать на себя больше ответственности, чем он мог вывезти. Конечно, его волновала судьба близких, по возможности он расширял поле беспокойства на ещё невообразимое количество людей (именно столько у них было фанатов, например), однако если этим увлечься, то можно перестать замечать, что творится у тебя под носом - в твоей собственной душе.
С того вечера они стали уединяться постоянно. Не обязательно для долгого и плотного общения без стыда и совести - они могли просто сидеть рядом, каждый в своём гаджете, или смотреть новости на местном языке, поедая какую-нибудь вкусную перчёную дрянь, в конце концов, СПАТЬ (и такое с ними случалось). Было здорово устроить голову у Честера на коленях и слушать, как он щебечет по телефону с женой или с кем-то из Пилотов, ставить ему всякий стрёмный панк, предлагая взять кого-нибудь на буксир и получая в ответ ощутимый тычок или ироничное фыркающее "я слишком стар для этого дерьма", рассказывать свои сны, что для Майка было той ещё обнажёнкой, и, конечно, касаться, касаться, постоянно касаться Честера.
- Почему ты это делаешь? - спросит он как-нибудь.
- Что делаю? - не поймёт Майк, и Беннингтон кивнёт вниз.
- Держишь меня за лодыжку. Причём только за правую, я заметил.
Майк посмотрит на свою руку, действительно лежащую на чужой лодыжке и, надо думать, не в первый раз, и пожмёт плечами: он не знает.
Зато помнит, как буквально приучал Честера к рукам, когда тот только присоединился к ним - совсем дикий. Тогда у Майка на этот счёт не было никаких теорий, он действовал по наитию - и Честер расцветал у него на глазах. С тех пор многое изменилось, многое - далеко не в лучшую сторону, но Честер всё так же принимает его внимание - безоговорочно, с энтузиазмом, будто иссохшая земля впитывает в себя влагу дождя. Глядя на него, такого, Майк мог думать только об одном: если он хочет помочь Честеру, он должен помочь самому себе. Потому что это, очевидно, одно и то же.