И вскоре Федерико уже сам стал выискивать в городской сутолоке людей, отличавшихся от окружающих не столько цветом кожи, сколько тем, что, работая споро и тщательно, они всё-таки никогда не отдавались делу целиком, не растворялись в нём до конца. Как бы стремительно ни крутились кругом колёса, эти люди урывали любую возможность перекинуться словом, посмеяться, поглазеть - с детским, восторженным любопытством - на уличное происшествие, ухитрялись даже помечтать минутку о чём-то своём, подставив щеку случайному солнечному лучу. А когда начинался ежевечерний отлив от центра, когда негры и мулаты, отработав ещё день на хозяев, возвращались в свои жилища, Федерико шёл за ними, заворожённо следя, как по мере приближения к Гарлему меняется их походка, звонче становятся голоса.

вот бы послать Федерико в Нью-Йорк эту песенку Славы.
хотя так, наверное, бедняжку пробрал бы ещё больший озноб, поскольку в противовес Америке Айн Рэнд у Федерико были его негры, а Слава даёт такой масштаб бедствия, что прятаться там, в общем-то, и негде
блюз спас человечество в 20-м веке, это факт, но на кого нам надеяться в 21-м?

ТВОЯ ЛЮБОВЬ - ОБЕЗБОЛ, НО ТЕПЕРЬ
МНЕ НУЖНО ЧТО-ТО СЕРЬЁЗНЕЕ, ЭЙ