есть вот такой перевод

stihi.ru/2013/05/24/8916

но английский мне кажется более адекватным

Laws

1.
The law of the past encountered
in my present night.
Splendour of adolescence
that opposes snowfall.
My two children of secrecy
cannot yield you a place,
dark-haired moon-girls of air
with exposed hearts.
But my love seeks the garden
where your spirit does not die.

2.
Law of hip and breast
under the outstretched branch,
ancient and newly born
power of the Spring.
Now, bee, my nakedness wants
to be the dahlia of your fate,
the murmur or wine
of your madness and number:
but my love looks for the pure
madness of breeze and warbling.

Translated by A. S. Kline

Normas

I.
Norma de ayer encontrada
sobre mi noche presente;
resplandor adolescente
que se opone a la nevada.
No pueden darte posada
mis dos niñas de sigilo,
morenas de luna en vilo
con el corazón abierto;
pero mi amor busca el huerto
donde no muere tu estilo.

II.
Norma de seno y cadera
baja la rama tendida;
antigua y muy bien nacida
virtud de la primavera.
Ya mi desnudo quisiera
ser dalia de tu destino,
abeja, rumor o vino
de tu número y locura;
pero mi amor busca pura
locura de brisa y trino.

это катастрофа - не знать язык, когда дело доходит до поэзии
что это за my two children of secrecy, dark-haired moon-girls of air?? .｡ｏ♡

@темы: читаю, лето с федерико

---

Сальвадор Дали был, конечно, в курсе всех этих перипетий и потому обратился с письмом к другу-поэту, которым восхищался и будет восхищаться всю свою жизнь, - уговаривал его прийти в себя: "Со времени твоего последнего пребывания в Мадриде (имеется в виду лето 1928 года. - Прим. пер.) ты предался тому, чего должен был бы остерегаться. Я приеду к тебе, чтобы отвезти тебя к морю - оздоровиться… И ты вспомнишь тогда, что всегда был придумщиком всяких действительно чудесных вещей…"

то есть он бросил его, Федерико с горя связался с каким-то олигофреном, а этот ему ещё морали читает: "я приеду к тебе и отвезу тебя к морю"?
кого-то мне этот козёл напоминает

Кого надеялся он найти в Эмилио? "Второе я", которое он так страстно желал иметь в своей жизни? Мы знаем, что Федерико, с самого юного возраста, искал "объект" приложения для той огромной любви, что изначально жила в нём.

сука, блять. приедет он.

@темы: читаю, лето с федерико

---

Вскоре Сальвадор перебрался в Париж, поглощённый своей карьерой, а затем - и началом супружеской жизни с Галой; она окончательно вытеснит Федерико из сердца его некогда лучшего друга.

кто-нибудь может мне объяснить, как можно променять Лорку на какую-то тётку? да вообще на кого бы то ни было? похоже, этот парень умственно отсталый

зато!

это погружение в тёмные побуждения, в среду "внутренних демонов"; мощная сексуальность и невозможность выхода для неё. Затем последуют его поэмы об отвергнутой любви, театральные драмы о бесплодной любви и искалеченной сущности человека -

ты же моя булочка.｡ｏ♡

@темы: читаю, лето с федерико

---

Шестого июня 1929 года Бунюэль и Дали в зале-студии Урсулинок, в рамках приватного вечера, на который были приглашены знаменитости артистического мира: Пикассо, Кокто, Жорж Орик, Ле Корбюзье, Андре Бретон и его поклонники, - представили свой сюрреалистический фильм под названием "Андалузский пёс". Это название заинтриговало многих, и фильм был сразу отнесён к разряду экстравагантностей "в духе Дали", а затем "положен на полку" вместе с прочими созданиями сюрреалистического абсурда. Конечно, когда смотришь сегодня этот фильм, создаётся впечатление бессвязной последовательности кадров, что-то вроде галлюцинаций, - и не более того; можно попросту счесть, что это некое упражнение в стиле "эпатировать буржуа", как тогда выражались. Но Лорку это не могло обмануть (если он не видел этот фильм на его премьерном показе в Париже, то наверняка читал его сценарий и, вероятнее всего, имел возможность посмотреть его в Нью-Йорке в следующем году): он чувствовал, что намёки в этом фильме целят прямо в него и что он был в глазах своих давних приятелей по Мадриду именно "андалузским псом". Федерико был уязвлён, потому что знал, какой смысл вкладывали в это выражение создатели фильма.
Чтобы в полной мере осознать, что это был за смысл, нужно заглянуть вглубь "коллективного бессознательного" испанской нации и обнаружить в нём то, что и создало эту нацию, - речь идёт о Реконкисте, то есть "отвоевании" христианской Испании у Испании мусульманской. Эта последняя существовала на протяжении семи веков, с 711 по 1492 год, когда пала Гренада и пришёл конец последнему мавританскому королевству Боабдила. Реконкиста возникла сразу после мусульманского вторжения на Иберийский полуостров в начале VIII века, сначала в горах вольнолюбивой Астурии, затем по всему полуострову, и была долгой и трудной: открытая война принимала иногда скрытые формы или сменялась даже длительными периодами мирного сосуществования. Решающим эпизодом испанской Реконкисты стала битва при Лас-Навас-де Толоса в 1212 году, после которой арабские орды вместе со своим исламом были изгнаны из Кастилии - они отступили далеко на юг, и их оплотом оставалась лишь Андалузия. Место в горах Кастилии, где были разгромлены завоеватели, - почти непроходимое ущелье, - стало символическим (во времена Жозефа Бонапарта, уже в начале XX века, французские войска тоже оказались здесь в весьма тяжелом положении) и получило название "Despenaperros" ("Собачья пропасть"), так как именно из этой теснины Сьерра-Морены были сброшены вниз, на юг, неверные - "собаки". После этого арабская оккупация Испании была ограничена одним лишь королевством Гренада.
Можно не сомневаться в том, что жители Мадрида посмеивались над выходцами из Андалузии, приехавшими в столицу учиться, и называли их "андалузскими псами": Андалузия в некотором роде оставалась для них арабской "Al-Andalus", а её жителей еще несколько веков назад кастильцы прямо называли "собаками". В общем, назвать Лорку "андалузским псом" было равносильно грубому оскорблению - вроде "кобеля". Это был чистейшей воды расизм, хотя, может быть, и не вполне осознаваемый обидчиками.

помимо этого, как утверждает автор, там были наезды и более интимного характера.
что ж, отличный каминг-аут для этих двух пидорасов.

@темы: читаю, лето с федерико

---

ну, к кому ещё идти со всем этим?


Слава КПСС - Бутер Бродский EP (2019)

@темы: музло, слав, не надо!

---

вот чего нам не хватает в фанфикшене!

Фельчинг (англ. Felching) - один из видов сексуальной практики, при которой один из партнёров (как мужчина, так и женщина) после полового акта высасывает сперму из ануса или влагалища другого. Фельчинг может заканчиваться поцелуем, при котором реципиент передает сперму своему партнёру.

или римминг. А? сколько раз я имел честь наблюдать сие в обоих фандомах? раза 2-3, без подробностей.
зато минеты в каждом втором абзаце, ей-богу, на завтрак, обед и ужин. не, я всё понимаю, все мы любим пососать хуи, капусточка - дело хорошее, но (бля) в доме надо держать и мясные закуски!

читаю сейчас в хронологическом порядке одного автора по оксигноям, и это такое странное чувство, когда в буковках на экране видишь то, что происходит по ту сторону, в душе человека, которого ты никогда не знал: угадывается его характер, события, переживания, общий фон жизни. да, мне всегда было проще понимать другого по его "продукту" (в ирл и чатиках много всяких посторонних шумов), однако настолько "чистый" контакт меня скорее удивляет, особенно учитывая, что мы в фанатской зоне, где я не уживаюсь практически ни с кем.

@темы: фанфикшн, слав, не надо!

---

Майки, я правильно понял, что ты будешь не против, если я как-нибудь залезу к тебе в штаны?

Оно того стоило. Растерянная моська Честера - онемевшего, хлопающего глазами - после того, как Майк его поцеловал - всего один раз прижался к губам, но как-то очень информативно и сочно - была чем-то бесконечно смешным и трогательным одновременно. Сам Майк излучает тепло и уверенность, пока оглядывает, будто запоминая, это лицо, не спеша проводит по горячей щеке большим пальцем и, наконец, отпускает. Из кухни его выносит под бурное молчание Беннингтона и потом ещё пару дней он ждёт от него ответочки.
Они как раз заканчивают с записью песни под рабочим названием "космическая пельмешка", когда Честер, улучив момент без лишних свидетелей, аккуратно подсаживается к Шиноде на пол, где тот устроился за n-ой правкой надоевшего ему до чертей текста, и выдаёт:
- Майки, я правильно понял, что ты будешь не против, если я как-нибудь залезу к тебе в штаны?

Фига он ускакал! От неожиданности я так сильно нажимаю на карандаш, что ломаю грифель. Честер смотрит на меня честными глазами и я не знаю, как ему сказать, что, вообще-то, ничего такого не имел в виду. Я только хотел поддержать его, успокоить, подбодрить: очень уж он загонялся из-за того, что раз за разом запарывал припев и тормозил весь процесс. Я предложил ему отложить песню, но он не мог двигаться дальше, пока не сделает это (отлично его понимаю), и идея перезагрузить его таким необычным способом пришла как-то сама собой, пока я смотрел, как он терзает край своей майки, несчастный, как три еврейских народа. Не то чтобы до этого мы обходили друг друга по периметру: я постоянно его трогаю, он постоянно лезет ко мне под руку - но всё-таки не до такой степени. На то и был расчёт.
- А ты прям хочешь? - интересуюсь я, отложив своё занятие.
- Ты мне сразу понравился. Ну, не как увидел, а вот когда джемовать начали.
Ладно, с дозировкой в этот раз я переборщил.
- Или ты просто... не знаю... как обычно?
Как обычно? Взгляд у Честера остреет, господи, ненавижу его расстраивать. С другой стороны, нам уже давно привычно есть из одной посуды, спать в обнимку, он спокойно надевает мои трусы и я спокойно ношу их после него. Как-то он марафет для интервью наводил: ногти уже накрасил, а уши ещё не почистил. Ко мне идёт. И я пыхчу там с ватной палочкой, боюсь повредить ему что-нибудь, не чувствую же, согнулся в три погибели, потом обливаюсь, а он знай себе ржёт, щекотно ему, видите ли, да приговаривает: смелее, Майки, ну чего ты как девственник, глубже давай, ещё, вот так нормально, и левее чуть-чуть, левее, говорю. Мимо проходит Джо. "Не стыдно вам?" - спрашивает. Честер показывает ему средний палец и смазывает лак на мизинце.
Попробую его напугать.
- Ты же понимаешь, что если полезешь ко мне в штаны, то придётся разводиться с женой?
Честер рассказывал, что каждую ссору Саманта заканчивает традиционным "вали к своему Шиноде!". В турах он скучает по сыну, а когда мы возвращаемся, домой идти не хочет. Это не семья, конечно, но я не уверен, что он выдержит все прелести бракоразводного процесса. Ещё и ребёнка отберут. Ну, допустим, ребёнка мы отвоюем...
- Мне или тебе?
Я, конечно, тоже хорош: прихожу к своим - и давай "Честер то, Честер это". Я был бы не против, если бы он всегда был рядом: я беспокоюсь, когда не вижу его, не ощущаю в пространстве, в котором нахожусь сам. Роб говорит, что мы пара. Наверно, так оно и есть.
- На два развода мы ещё не заработали.
Я посчитал.
- И вообще, пожалей свою задницу!
А это блеф. Причём хуёвый. Честеру известно, что я лучше отгрызу себе ногу, чем причиню ему какой-то вред. Знать бы ещё, что там, в тех слоях моей души, куда не проникает его свет, но очень хочет.
- Тебе не кажется, что в данной ситуации неуместно хвастаться своими размерами?
Ах вот оно что! У самого-то "размер" небольшой, аккуратный - под стать фигуре. Жаль не видел в боевой готовности - наверняка попросится на холст.
- Что? О прелестях моих думаешь?
Аналитические способности этого охламона хромают на все сколько-их-есть ноги, но вот интуиция у него отменная.
- Ты мне, получается, понравился чуточку раньше, - сдаюсь я (подозрительно быстро), и моя улыбка отражается на его лице, как в зеркале. - Прямо сейчас могу предложить тебе ещё один поцелуй.
Честер отбрасывает мои бумажки в сторону и забирается на колени - я сразу подтягиваю его на себе повыше.

@темы: фанфикшн, лп

---

они просто боятся сползти в россею, как в овраг%]
хотя пустота - это всего лишь пустота. видали, чё в Шанхае творится?

---

Но что меня особенно привлекает в святом Себастьяне - это его ясное спокойствие в несчастье...

Себастьян. куда ж без него?)

@темы: читаю, лето с федерико, ю-тян

---

Душою, господи, я зол. Сжигает
огонь греховный тело.
Море, что я вместил в себе,
утратило свой берег.
Маяк твой, господи, погас.
Одно лишь моё сердце морю светит.

в фильме Бунюэль бухтит на Лорку за то, что тот всё пишет и пишет "о чёртовых бабочках".
но Лорка, конечно, пишет совсем не о бабочках)

@темы: японский городовой, читаю, лето с федерико

---

сейчас мне кажется забавным, что после Йонне как отрезало.
по крайней мере, с поэзией в столбик.
как будто я со школы занимался этим единственно ради того, чтобы написать стихи ему.

@темы: стихи, stay negative

---

нашлась-таки.

youtu.be/1ab8abZwDYY

@темы: музло, stay negative

---

@темы: музло, слав, не надо!

---

Сальвадор Дали - Я в возрасте шести лет, когда я верю,
что стал девочкой, а пока с большой осторожностью
приподнимаю кожу моря, чтобы рассмотреть собаку,
которая спит под сенью воды (1950)



СКОЛЬЗКИЕ СОБАКИ ГОНЯТСЯ ЗА МНОЙ

@темы: читаю, лето с федерико

---

это вам не это!

обратите внимание в следующую покупку:

Гранат же - небесный кубок,
полный священною кровью.
То кровь земли, чьё тело
ручей иглой своей ранил.
То кровь голубого ветра,
ободранного горами.
Кровь моря под острым килем,
реки - под напором вёсел.
Гранат - предыстория крови,
той, что в себе мы носим.
Замысел крови, вмещённой
в шар, терпковатый и крепкий.
Наш череп и наше сердце
напоминает он лепкой.

(с) Гарсиа Лорка

@темы: читаю, лето с федерико

---

Федерико много раз ходил с отцом на эти зрелища. На всю жизнь он сохранит вкус к этому красочному спектаклю - немыслимой фантасмагории света и крови, слёз и радости. И ещё смерти, этого наваждения всей его жизни - ведь коррида неизбежно заканчивается смертью быка и увечьями людей и животных из куадрильи: это может быть лошадь пикадора, которой бык упорно стремится распороть брюхо рогами и которая зачастую погибает; это раненые пеоны, это задетые быком бандерильеро, когда они всаживают в него свои бандерильи, и, наконец, - возможная смерть самого тореро.

и это нежный, сострадающий Федерико)

Помещённый в этот культурный "бульон" своим родителем, Федерико в один прекрасный вторник карнавала облачился в такой костюм, измазал ноги и розовые чулки чем-то похожим на кровь и заставил друзей нести себя на плечах: он якобы получил страшный удар рогом быка и должен умереть от потери крови.

до Юкио Мисимы ещё лет дцать, но его уже здесь ждут

у Лорки, конечно, своя палитра "этого наваждения".
а ещё они оба гомосексуальны, с интересным отношением к женщинам.
у обоих карусель комплексов из-за физической неполноценности.
оба театралы.
даже на юристов выучились по одинаковому настоянию родителей.
ха! темой моей докторской будет их сравнительный анализ, адназначна
это тем более интересно, что они из разных кланов-основателей Конохи

@темы: читаю, лето с федерико, ю-тян

---

Год 1928-й стал знаменательным в жизни Федерико. Летом он опубликовал "Цыганское романсеро" - самое успешное его произведение, которое ему самому нравилось больше всего и которое вскоре принесёт ему - и надолго - оглушительную славу. Книга Лорки была исключительно тепло встречена интеллектуалами, да и всеми вообще. Первый тираж в 3500 экземпляров был раскуплен за несколько дней.
Задержимся немного на самой знаменитой поэме "La Casada infiel" ("Неверная жена") - во Франции, например, любой интересующийся Испанией должен был знать её наизусть. Её "заездили", как любимую пластинку, ещё при жизни поэта и даже замучили этим его: где бы он ни появлялся, его просили прочесть эту поэму.



поколения сменяются, а проблемы всё те же

@темы: музло, читаю, лето с федерико

---

мой первый постапокалипсис
посвящается Плюшевому.｡ｏ♡

Оксиминоги размножаются делением

- В прошлый раз вас было двое, - говорит Слава, протягивая руку. Мирон пожимает её и застенчиво улыбается, как умеет только тот редкий человек, которого не портит возраст:
- Я эволюционирую.
- До моей гвардии тебе ещё делиться и делиться.
- Меньше, да лучше.
- Ой, не пизди!
Обменявшись приветственными любезностями, они идут пить кофе. Слава тут уже неделю, и им делают вкуснейший напиток - по блату, с коньяком. Не смотря на прохладу, решают устроиться и поболтать на веранде, где кроме них была только ещё одна пара.
- Тебе не кажется странным, что на всей необъятной мы с тобой, совершенно не сговариваясь, собираемся в одной и той же дыре?
Этот санаторий, конечно, Ленина не видел, но Сталина застал молодым. Несколько трёхэтажных корпусов, просторные номера, резные двери, столовка, где можно отведать пюрешки с сосиской - строго с 8-ми до 6-ти. После 6-ти есть вредно.
- Всё никак не развяжемся, а?
- Да не особо-то и хотелось.
И то правда.
- Я слышал, ты теперь невыездной.
- Александр Сергеевич - наше всё.
- Зачем вернулся-то, дятел?
- Ну...
Не откладывая в долгий ящик, Слава ведёт Мирона на экскурсию по территории, особенно отмечая закрытый на ремонт бассейн, библиотеку, где есть книги для слепых, и бильярдную - центр местной ночной жизни, так сказать.
- Надеюсь, там будет музыка.
- Да, из музыкального автомата. А по выходным из города приезжает малый духовой оркестр.
Мирон делает свои и без того круглые глаза ещё круглее.
- Да шучу я, не падай в обморок!
Слава заявил, что он тут не скучает. Рисует, что-то пишет иногда, набегает за книгами. На следующее же утро он будит Мирона на рассвете, чтобы взять его с собой на пробежку.
- Господи, мир перевернулся, - задыхается тот, глядя вслед убегающей от него фигуре в голубом спортивном костюмчике.
- Давай, дед, ещё немного! - машет ему Слава откуда-то сверху и ржёт.
"Лучше б потрахались," - думает Мирон, логично рассудив, что нагрузка та же, а удовольствия-то побольше, и продолжает карабкаться на проклятый склон, чуть ли не выплёвывая лёгкие.
Всё было ради вида на озеро и лес, конечно же.
Впрочем, этот чёрт ещё и на турниках кувыркался. "Такую бы прыть - да в дело", - снова отмечает Мирон, сидя на пеньке возле площадки и наблюдая за странной манерой этой длинной, неловкой туши перемещаться по инвентарю.
- А какое сегодня кино?
- "В джазе только девушки".
- Не пойму, мне то ли мороженого хочется, то ли супа харчо.
Мыться они идут в корпус к Мирону, потому что в славкином сломался водопровод.
По холмам они стали лазать почти каждый день: погода стояла хорошая. Вечером зависали в баре бильярда, дегустируя алкоголь, разливаемый преимущественно под столами. Много разговаривали, всё сокращая расстояние, на которое садились друг от друга на диване или на полу. Мирон доедал за Славой котлеты, упрямо не извлекаемые из стандартных порций, а Слава выковыривал из его тарелок ненавистный вездесущий лук.
- Как я жил-то без тебя раньше? - удивляется Мирон, размешивая в компоте из сухофруктов контрабандную вишнёвую настойку.
- Известно как: личности плодил.
- А сам-то?!
- У меня в семье порядок. Сдадим твоих Валентину, он разберётся.
До самой зимы Слава не оставлял надежды порисовать с натуры, но на берегу живописного озера часто бывало слишком ветрено, чтобы торчать там достаточно для создания чего-то приличного. Поэтому они просто гуляли по пляжу, переворачивая камушки и фотографируясь в дурацких позах. Один раз они уходят так далеко, что из виду пропадает последний знакомый утёс, и тогда Слава притягивает своего спутника к себе, обхватывает его плечи и устраивает подбородок у него на макушке - благо, это вполне возможно с их разницей в росте. Мирон подаёт голос так же внезапно, как Слава его сцапал:
- Наверное, потому что здесь мой дом.
- Чего?
- Вернулся.
Понятно. Он вспомнил вопрос, на который так и не ответил тогда на веранде. Слава хмыкает:
- У жида - и дом?
Мирон только крепче стискивает руки вокруг его талии.

@темы: фанфикшн, слав, не надо!

---

youtu.be/R4bRiK2mIug
youtu.be/P9gJ5g0dBKk
youtu.be/5xSLgDJuE7c
youtu.be/PbxqysX9cU0

@темы: музло

---

Дом

Сначала он просил Талинду не продавать дом. А потом просто купил его через десятые руки. На похоронах он думал именно об этом: он едва сдерживал себя, чтобы не покинуть церемонию и не отправиться туда, где, как ему казалось, осталась его душа.
Просторный, светлый дом. Через какое-то время толстый слой пыли не покрывал лишь поверхности гостиной с окнами в пол и видом на сад, маленькой комнатушки, куда Майк свёз кое-какую аппаратуру, да технических помещений, вроде кухни и ванной. Бассейн возле дома быстро пришёл в негодность, застоявшаяся вода приобрела цвет и аромат болота - так он нравился новому хозяину гораздо больше. Вокруг валялись опавшие листья и какой-то мелкий мусор, принесённый ветром. Майк старался не выходить на улицу днём - и со стороны могло показаться, что в доме просто никто не живёт.
В каком-то смысле это так и было. Наконец-то Майк обставил свой быт соответственно тому, как он ощущал себя внутри уже очень давно. Наверное, осиротевшие поклонники ждали от него какого-то созвучного материала, реакции, объяснения - и он и впрямь много писал, да только совсем не то, что можно было бы показать третьим лицам. Он столько лет не разговаривал с Честером, что теперь просто не мог остановиться. Как-то Брэд спросил его - так, между прочим, - что теперь будет с группой, и в ответ услышал лишь молчание - слишком исчерпывающее, чтобы настаивать на пояснениях.
А что с группой было раньше? Отвращение, подступающее к горлу всякий раз, как Майк оглядывался назад, отвечало на этот вопрос более чем. Перебирая воспоминания, Майк не раз заканчивал тем, что его выворачивало наизнанку - в ближайшую раковину или по пути к ней. Легче становилось только тогда, когда в его воспалённом мозгу Честер начинал петь, тянуть какую-то незатейливую мелодию, печальную и пронзительную - и Майк поднимался на ноги, лез головой под струю холодной воды, возвращался в строй. Так было и с группой - не смотря ни на что Честер оставался с ними, это был его дом, и он сражался за него до последнего.
Хотя парень он был совсем не умный. Вечно связывался не с теми людьми, из-за своей эмоциональности и доброты упускал из виду их мотивы - и всегда оказывался в проигрыше. Майк должен был защищать его, но по факту только раздражался, ведь разгребать последствия приходилось именно ему: всё, что ударяло по Честеру, ударяло по группе - и список персон, к которым Майк "неуместно ревновал" стремительно рос. Беннингтон не понимал, почему Майк всем недоволен. "Что бы я ни сделал, тебе ничего не нравится!" - кричал он, когда они в очередной раз разбирали полёты. О, эти сольные опусы, все эти тусовки на стороне!.. Майк бы не был к ним так снисходителен, если бы не знал, что его отрицательная реакция уничтожит последние крохи доверия между ними. К тому же, его собственное сольное творчество выглядело не менее жалким. Честер хотя бы был искренен, он действительно старался. И что бы возразил ему Майк, предъяви он главное - то, что Linkin park больше не вывозят своего вокалиста? Но Честер либо не додумался до этого, либо был настолько благороден и великодушен, что никогда бы и не воспользовался подобной аргументацией. Майк склонялся к мнению, что место имело и то, и другое. Всю его жизнь Честером двигало какое-то звериное чутьё, он делал правильные в своей сути вещи, ничего не анализируя, и сбить его прицел было невозможно, хотя многие пытались. Даже его последнее решение, старательно мимикрирующее под импульсивное, было единственно верным в сложившихся обстоятельствах.
"Тебе не страшно? Как ты можешь там жить?" - негодовал Джо, узнав о переезде, на что Майк совершенно цинично пошутил о призраках и всяком таком. В голове же он имел в виду только то, что сейчас это единственное место, где он мог чувствовать себя... хоть как-то. Убежище. Он знал, что Честер никогда ему не навредит. В то время как там, снаружи, Майк больше не защищён ни от чего, включая себя. Шансы того, что в этом изгнании он тронется умом и что-нибудь с собой сделает, равнялись нулю: уже сам этот финт с домом был пределом эксцентричности, на которую Шинода был способен - поэтому по крайней мере его парни не особо до него домогались, а со временем даже смирились что ли. Роб вон и с самого начала не парился, присылая время от времени фотографии моря и голосовые со своим смешным испанским - Майк никогда не отвечал, но это было единственное участие, вызывавшее у него что-то некогда похожее на радость. Роб и навестить его в этом доме не побоялся бы. Даже бы не подумал, что это странно. Роб определённо о чём-то догадывался.
Честер хотел абсолютной близости. Он готов был отдаться, раствориться - и снова сформироваться, но уже более совершенным существом. Майк не знал, как справиться с чем-то, настолько превосходящим его самого. Честер был таблеткой ментоса для этой бутылки с колой. Только это совсем не утешало, потому что Майк знал: поменяйся они местами, он точно так же струсил бы снова. Все проблемы Честера уходили корнями в его окружение, у Майка изъян базировался внутри. Да, Шинода спас ему жизнь, дал пространство для крика и точку опоры - но потом Честер разделил с ним все горести, будучи при этом отвергнутым, имеющим полное право ответить тем же. Майк не был уверен в том, что чувствует по этому поводу, ведь и последний его поступок говорил вовсе не "я покидаю тебя", а "я остаюсь с тобой". Люди говорят, что Честер проиграл, что его сожрала болезнь, но сила этого человека бесконечна так же, как его голос, так же, как его жажда быть настоящим и живым, так же, как его преданность - Майку в том числе. Майку в первую очередь.
Он больше ничего себе не запрещал. Прожить десять лет в десятикратном ускорении, отвоевать назад свою жизнь, увидеть всё, как оно есть - внутри буйствовал сад: набухали огромные бутоны, раскрывались диковинные соцветия, проливая свою палитру и аромат на бумагу - километрами строк, которые - Майк знал это - он не покажет никому. Он ходил по разбросанным всюду листкам, ставил на них тарелки, складывал из них журавликов и лягушек - ничего не покинет этот дом, всё останется тут. Иногда он представлял, как соберёт всё в кучу на ковре в гостиной, подожжёт и выйдет в сад, чтобы оттуда смотреть, как занимается пожар. Или отправится спать в ту комнату, где всё произошло. Или усядется рядом и сунет в пламя пальцы, которые так любил рассматривать и трогать Честер. Как у всякого закрытого человека, фантазия у Майка была богатая, и иной раз он просиживал за этим занятием целые сутки, уставившись в одну точку в пространстве, не ощущая ни затёкших конечностей, ни голода. И если потом он сочинял песни, то они были для двоих - записывая их в одного, Майк испытывал странное удовольствие оттого, как неполноценно звучат его мысли без поддержки, чётко представляя себе, как пел бы Честер в каждом отдельном моменте. Что бы Честер ответил на это? Как бы Честер пошутил про то? У Майка всегда был ответ. Он нашёл столько Честера в самом себе, что почти перестал замечать, что его нет рядом, что его не будет рядом больше никогда.
А ведь в искусстве безразличия Шиноде не было равных. От мира его всегда отделяла огромная буферная зона, и мало кто видел Майка трясущимся от страха или задыхающимся от нежности. Честер преодолел это расстояние за рекордные сроки. Он, абсолютно открытый всем ветрам, не имел ни малейшего представления о том, как можно жить по-другому (и главное зачем) - с ним пришли воздух, свет, звук, а потом, конечно, заявилось бы и всё остальное. Тогда толстый слой бетона, похоронивший под собой самую суть его личности, дал Майку невиданное ранее пространство для манёвра. Липкая сеть лжи стала задерживать продвижение Честера вперёд, а потом и вовсе остановила его. Шинода мог закатывать потрясающие концерты, разводить бурную деятельность, подменять понятия, но проблема была в том, что честного человека невозможно обмануть. Честер смотрел ему в глаза - и видел его насквозь. Смотрел так, будто у него забрали самое дорогое.
Если бы, вычеркнув себя из всех реестров, он тем самым ему отомстил, это было бы легче. Первую же ночь Майк провёл за тем, что ходил по дому, пытаясь представить, как оно всё было. Мысли проносились в холодном сознании, точно метеоры в августовском небе. К утру он просто израсходовал все свои физические силы и уснул прямо в коридоре, глядя в то окно, куда и Честер наверняка посмотрел, прежде чем шагнуть со стула. Нет, это не глупость, не бегство, не отчаяние и не месть. Это не ошибка. Это многотонная бомба, попавшая точно в цель - в облаке из пыли и пепла Майк выходит из своей темницы под беспощадное аризонское небо. И щурится.

@темы: фанфикшн, лп