я вдруг обнаружил, что в моём зарубежном закутке два американца и ШЕСТЬ НЕМЦЕВ, КАРЛ!!
ещё, правда, есть Сартр, но он сидит в экзистенциальной яме стоит в экзистенциальном закутке. два финских автора. Мисима. четверо русскоязычных.. так-то, и американцев +2, если считать Рэнд и Ле Гуин, которые стоят отдельно, потому что их много. но немцев-то всё равно шесть!
Не знаю, чего я ждал, но только не этого. Из Розмари вырвался вопль - он взмыл ввысь, разверзнув ей челюсти, шире и громче любого человеческого крика, слыханного мною раньше; он рос, как полицейская сирена, но гораздо медленней и трагичней. Внезапно все психи, все медсестры и доктора на лужайке застыли каменными статуями. Вой Розмари всё карабкался вверх, всё сильней сбивал с ног, сильней обжигал, одинокий в пространстве. Его услышат за милю, а скорей всего и за две. По ком она воет? По Гранту Бёрчу и его сломанному запястью. По жене мистера Касла с ее замученными "нервами". По Дуранову папке, ушедшему в ядовитый запой. По мальчику из колонии, скормленному псам. По Подгузнику, что слишком рано вылез из своей мамки. По колокольчикам, что не переживут одного лета. И даже если я прорвусь через спутанные плети ежевики, процарапаю ногтями крошащуюся кирпичную стену и заберусь в забытый туннель - даже там, в гулкой пустоте глубоко под Мальвернскими холмами этот вой меня достанет. Без сомнения. Даже там.
Разрежь мне под лопаткой кожу Там притомились два моих крыла
Честер приземляется прямо на пол, напрочь обойдя вниманием роскошный мягкий диван по ту сторону журнального столика, и с аппетитом принимается за остатки домашнего печенья, которое принёс сегодня в майково логово Роб. Роняя крошки на страницы номера Rolling Stone за 69-й год, он внезапно осознаёт, что уже довольно продолжительное время из того угла, где весь день сычует мистер Шинода, не доносится ни скрипа колёсика прокрутки, ни шкрябанья карандаша по бумаге. И действительно... Медитативное поглощение ночных углеводов прерывается странным. Честер почти не видит, как Майк подсаживается к нему, так как тот сразу заваливается ему за спину, утыкаясь лицом аккурат между лопаток. - Чеззи, ты меня любишь? - глухо интересуются уже оттуда, выдержав какую-то точную трагическую паузу. Честер перестаёт жевать. Обычно это он пристаёт с такими вопросами. И когда он это делает, ему хочется от адресата чего-то особенного и, скорее всего, прямо сейчас. Клянчил всякое Беннингтон легко и с удовольствием с самого детства, но у Майка сложная система охраны его чувства собственного достоинства и независимости, так что он, должно быть, в отчаянии, если сразу зашёл с запрещённого угла. - Если тебе нужна половина моей печени - без проблем, - в такой ситуации лучше всего пошутить. Но как бы не совсем. За спиной вздыхают. - У нас разные группы крови. - Вот же ж... Но ты должен знать, что мне не жалко! Теперь Майк знает, но что ему с этим знанием делать? Он вертит головой, царапая скулы о ткань футболки, пока не замирает снова, повторив линией носа ту часть левой лопатки, что наводит его на мысль: если бы у Честера были крылья, то он бы сейчас полностью скрылся в их тени. - У меня песня не пишется, - признаётся он наконец. Даже жалуется. Хотя это не свойственно ему точно так же, как и просьбы о помощи. - Всё та же? - Угу. Чёртов Делсон: не напомни он про этот Великий Долгострой, они бы провели этот день с пользой - починили бы велики, поиграли в Монополию, спалили яичницу (дважды), Майк бы почитал Честеру что-нибудь на сон грядущий, и они бы склубочились в одной из комнат, как два кота. - Не понимаю, что с ней не так. А с ней точно ЧТО-ТО НЕ ТАК. Может, струнного оркестра не хватает или ещё чего... - Я знаю одного парня, он умеет на волынке - могу подогнать. - Спасибо, Чез, ты настоящий друг. - Ты не отказывайся сразу: волынки от нас точно никто не ждёт. Мало им проблем с лейблом, сейчас бы ещё подогреть этот срач фолк-экспериментами. И если бы только это: внутри коллектива тоже всё не комильфо. Никто не произносит этого вслух, но каждый ощущает: после Hybrid theory группа не знает, куда ей двигаться дальше. Они столько вбухали в этот альбом - в его демо, лайвы, ремиксы, - что теперь им лет пять по всем притонам сор собирать, из которого стихи растут, чтобы второй релиз выстоял на фоне первого. - Текста тоже толком нет, - продолжает Майк. - Я два блокнота исписал. А блокноты у него по 80 листов, если что. - Это ничего. Скоро Рождество, я тебе ещё дюжину подарю. - Ты столько всего мне уже предложил за эти 10 минут~ Вместе с искрами смеха (ура!) в эту фразу прорывается и их обычная нежность-наедине, которой усталый голос Майка придал какой-то особенный, терпкий вкус. Честер прикрывает глаза, будто пробует экзотический алкоголь, и совершенно пропускает тот момент, когда Шинода отлипает от его спины - но только затем, чтобы в два приёма сесть поудобнее и прижаться снова, надёжно перехватив обеими руками поперёк живота. Хорошо, думает Беннингтон, он успел прикончить последние две печеньки, а то бы точно ими подавился. Последний - и единственный - раз, когда Майк организовывал объятия, исходя из собственной нужды, а не потому, что Честеру надо, был в те дни, когда они записывали In the end. С тех пор он держался фортом и слабины не давал, и то тепло, которым он делился со своим тактильным другом, всегда было чутким и аккуратным. А тут сцапал так, что вздохнуть больно. Честер кладёт свою левую на правую руку Майка и легонько похлопывает по ней. Хватка ослабевает. И тогда он смотрит вниз. Тёмные волоски мягко стелятся по смуглой коже ровным рисунком - странно, но Честеру это нравится. Он думает, что Майк был бы очень красивым зверем, и никто бы не нашёл в лесу его следы. Беннингтон гладит эти руки - то одну, то другую: предплечье, выступающая кость запястья, кисть - и не знает, сколько проходит времени, прежде чем он говорит: - Так что я могу сделать для тебя? Майку почему-то очень надо написать эту песню. Пережить, насколько он может, не принадлежащую ему беду. И Честер чувствует этот подступающий к жерлу вулкана нутряной огонь своим седьмым позвонком, куда ему выдыхают какое-то сакральное: - Расскажи мне, что с тобой случилось, пока меня не было рядом. Как будто они знают друг друга гораздо дольше, чем эти четыре года, проведённые в Linkin park. Как будто каждый раз они просто расстаются на время смерти. Смерть - это всё, что у них было, пока они снова не встретились - случайно? закономерно? Майк, разумеется, в курсе его горемычного бытия: Беннингтон почти с порога ему всё и вывалил - но теперь-то у него запрашивали отнюдь не биографическую справку. Что ж, с "печенью" парень действительно угадал, но не угадал с "половиной". - Длинное нас ждёт приключение, - он не сомневается, подмахивая этот непростой контракт, и Майк снова может опереться на ту смелость, которой ему самому в критические моменты так не хватало. - А у тебя еды в доме нет! - Я приготовлю лапшу с курицей, идёт? - Идёт: тебе будет полезно у плиты потусить, человек-креветка. - Вот и Роб мне так сказал, когда позавчера притащил три пакета с продуктами. - А чего он к тебе ходит? - Мы как бы играем в одной группе и всё такое. - Это понятно, но с печеньками-то? - Печеньки были для тебя. - Откуда он знал, что я приду?.. Майк решает не объяснять, что эти визиты легко прогнозируются по косвенным признакам, и высказывается совсем по другому поводу: - Кажется, он считает, что за мной надо приглядывать. Честер вспоминает про два исписанных блокнота и соглашается с Бурдоном: - Повезло нам всё-таки с барабанщиком. - Так и есть: он всегда будет на твоей стороне. - А ты нет? - А я - лицо заинтересованное. Очевидно, что Роб тоже. Честер не улавливает умом, какой такой нюанс Майк имеет в виду, но безошибочно чует его. Так что напоследок они даже не обмениваются репликами вроде: - Ну? Ты отпустишь меня уже? - Неа, что-то не хочется. Без которых со стороны могло бы показаться непонятным, почему Честера снова стиснули от души - глубокой, тёмной, населённой неведомыми существами, - но не то, чтобы он был против посидеть так ещё. Совсем нет.
Fury in your head
читать дальше Очередь начиналась прямо с порога и, протянувшись по всему коридору, заворачивала за угол. Я не стал проверять, насколько всё плохо за углом, и пополнил собой её нестройный ряд, прислонившись к стене и приготовившись проторчать тут часа четыре, не меньше. Через полчаса я продвинулся на три персоны в сторону заветной цели, а ещё через минут пять в дверях появился новый страдалец. Он тоже не пошёл вперёд на разведку и, поозиравшись немного, встал у противоположной стены. Молодой, явно не из рабочих, какой-нибудь кассир или официант, штаны на два размера больше, серая ветровка, серая шапка, очки. Мы неизбежно столкнулись взглядами. И он сразу мне улыбнулся. - Привет, - бросил он дружелюбно, покидая своё место и перетекая в мой "зал ожидания". - Ну привет. - Двигается эта срань? Это он про очередь. - Не особо. - Не хочешь переспать со мной? От неожиданности ТАКОГО вопроса да ещё БЕЗ ВСЯКОЙ ПОДВОДКИ я резко вскинул голову и ударился затылком о бетон. Чертыхнувшись и потерев ушибленный участок, я повернулся к нарушителю моего спокойствия (/норм приличия/здравого смысла - нужное подчеркнуть). - Ты всегда так парней клеишь, или это только мне повезло? - Если отвечу, ты всё равно не поверишь. - Выкладывай. Он пожал плечами. - Пару месяцев назад я был в Старом квартале и мне гадали по руке. Такая колоритная тётка, ты бы видел... В общем, сказала, что я встречу своего суженого в очереди. Что тот, кто пойдёт со мной, предназначен мне свыше, но что я должен ему предложить, не уточнила. Конечно, секс, какие тут могут быть варианты? - И скольких ты уже так огорошил? - Ты первый, если честно. "Пиздит", - почти подумал я, но посмотрел ему в глаза и понял, что нет. - Наверняка мадам тебя наколола. Сколько ты ей заплатил? - 53 бакса. - И это всё, что она тебе наколдовала за эти деньги? - Нет. Через шесть лет у нас будет серьёзный кризис в отношениях, и если мы всё-таки разбежимся, то ещё через 13 я покончу с собой, а ты проживёшь долгую жизнь в полном душевном коматозе. Она так и выразилась! Отличная перспектива. А я ведь просто зашёл за бумажками. - Мне, вообще-то, парни не нравятся. Да и ты бы пробежался по очереди: вдруг кого посимпатичней найдёшь? - Шутишь? У меня глаз намётан: если парни тебе не нравятся, то и девочки тоже. Поди, уже приметил какую-нибудь одноклассницу, чтобы только не стареть в одиночестве, родителей внуками порадовать, а? Что ж, с интуицией у него всё в порядке. Но с чувством прекрасного, видимо, не очень. - И ты зря волнуешься по поводу своей внешности. Руки покажи. Я снова удивился, но руки, которые уже успел попрятать по карманам, достал. - Как раз мне будут. - Для чего это? - Та пифия сказала, что я - алмаз, а мой партнёр должен быть как шинка. Я сначала ничего не понял, но на следующий день сгонял в библиотеку, и оказалось, что так называется ободок у кольца. То есть теперь я должен всё побросать только потому, что этот тип, которого я впервые вижу, ходит где не надо и слушает не понятно кого? Я упаковался назад и снова посмотрел на "драгоценное" недоразумение. - Как тебя зовут? - Честер. Это какое-то безумие. - А меня - Майк. Он снова мне улыбнулся, и я заметил, как эта улыбка оттеняет его совсем невесёлые глаза. Дома меня ждала новая палитра акриловых красок, а парень был не прочь раздеться перед незнакомым мужиком. - Ладно, Честер, пойдём. Я тут недалеко живу. Тяжёлая входная дверь в бюрократический ад с противным скрипом закрылась за нами навсегда.
почему бы просто не сделать классного пост-роцка с текстами Лорки? зачем вообще своё писать, когда Лорка есть - ну смешные!
я хочу выучить язык, на котором Федерико писал свои прекрасные стихи гугл транслейт огорошил меня тем, что apaga la llum - это, оказывается, каталонский. а вот apaga la luz - уже испанский, и
Буква z [сета] произносится как межзубный звук [c], как если бы у вас выпали два передних зуба и вы бы начали присвистывать и шепелявить одновременно. Но свиста чуть больше.
Честер предложил посидеть в шкафу (= спрятаться от всех), и я согласился (ведь лучше этого только предложение руки и сердца). я хотел, чтобы он залез ко мне на коленочки, но места для такого маневра там не хватало. мы то ли на съёмках, то ли что. кругом суета, люди бегают, шумно как на дискотеке в метро - мне приходится орать ему прямо в ухо. так что я держу его со спины за то место, на чём у него держатся джинсы с низкой посадкой, и мы делаем несколько шагов в другое помещение (чтобы поговорить). в этот момент рубашка (белая) у него задирается (бля буду, не из-за меня), и я чувствую под пальцами его теплую кожу..~
новый дом Суви какой-то неуютный. там этот мрачный двор и мрачный сарай во дворе. сам дом кажется пустым и необжитым (не смотря на двоих детей). вот как дети пошли, так влоги и поскучнели сразу, но, думается мне, как только эта мелочь подрастёт, всё вернётся на круги своя: девчонка вместе с мамкой будет чинить моторы и перекладывать пол в доме, а пацана сдадут в балетную школу, инфа сотка а вот дом этой девочки (из Белоруссии, кстати) мне нравится:
смотрю и думаю о том, что если бы у нас с Йонне был дом, то я бы, конечно, ограничивал его страсть к golden age of grotesque в интерьерах, а то бы наше гнёздышко превратилось в мечту ручной сороки какого-нибудь Гауди и я бы, конечно, выделил ему уголок под иконы, НО ТОЛЬКО УГОЛОК, ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ ДЛЯ ПЛАКАТОВ, ДОРОГОЙ МОЙ ХОРОШИЙ. у меня не работает сраный инстаграм, поэтому я не знаю, как там моя крошка поживает. правда, финский бро заботливо закинул для меня в чятик недавние голые приключения Йонне в сауне - и это, я вам скажу, зрелище не для слабонервных)) ну то есть.. если не знать, каким он был в молодости, то это обычный финский тракторист, выпьем за любовь, все дела. но если знать.. и тут грустно не за внешность, оф корс, а за то, что она отражает творчество, то есть внутренний мир, ментальное состояние: песни-то у него именно такие сельско-кабацкие и есть.
ещё насчёт Дюны. очень жаль этого мальчика, Фейд-Рауту: очевидно, что его изуродовала среда, в которой он вырос, что он не сам по себе такой. куда смотрят все эти их тётки-гадалки? *разводит руками* очень плохо, что Пол его убил, этого нельзя было делать. надо было брать братишку в оборот (он был бы отличной огневой поддержкой в будущем), а деда-императора не жалеть, точно так же, как и барона Харконнена - всю эту старую сволоту. НО ПОХОЖЕ, ПОЛ НЕ ОЧЕНЬ УМНЫЙ ПАРЕНЁК
Жена Чайковского. не знаю, зачем Серебренникову понадобился наш солнцеликий на те две минутки, что он залетел в кадр носом своим еврейским повертеть. разве что в картину про безумие так и просится кто-нибудь рили сумасшедший, так почему бы не Мирон, да? фильм сделан очень хорошо, но тематика, конечно.. в целом, это не то безумие, которое мне интересно, к которому можно органически приплести Оксанку, но он тут и не в главной (и даже не во второстепенной) роли, так что чего бухтеть? стремительное появление мсье Рубинштейна, можно сказать, - единственный светлый момент во всём хронометраже. правда, только для оксидрочеров - простого смертного погрузят в холод и голод этой истории по самую маковку
Ампир V. вот тут уже всё логично: лысая цаца на выебонах и с тросточкой заведует подрастающей вампирской сменой власть Янычу к лицу (хотя он больше делает вид, чем действительно ВЛИЯЕТ НА УМЫ, АХАХ), как и тот момент, что бедняга снова вляпался в какой-то сюрстрёмминг (российская экранизация сомнительной сатиры - это вам не шутки) - его роскошные вымученно-затравленные щщи выглядят максимально потешно ох, не поделил бабу с главгером! какая скука а вот будь всё по РЕАЛЬНОМУ сценарию, это за Мирона дрались бы все тамошние мужики (дрались, конечно, громко сказано: покидались друг в друга имбецильными стишатами - только пробирки свои осквернили, тоже мне, Сильмариллион рашн эдишн) (да и потом: зачем Митре трость, если он ни разу ей никого не отпиздил?) - вот тогда бы получилось интересное кино, которое стоило бы запретить на территории рф (не только из-за "сексуального агента" в актёрском составе, лол)
Всё шло так, как и должно было идти, и, следуя этому порядку, я была свободна.
а? каково? когда я думаю о свободе, мои мысли расползаются во все стороны, как сусуватари, высыпанные из бочки на 200 литров, - такой это сложный вопрос. однако, исходя из моего мировоззрения, строящегося на понятии "42", свобода - это скорее привилегия идти собственным путём, чем отрицание вообще любой предопределённости.
Спальные залы белые, чистые, и в них нет ничего, кроме сотни кроватей.
ну, тут всё то же самое, что и везде у Рэнд - только в сильно сжатом формате) как же её всё-таки жмыхнуло Советской Россией, это птср на всю жизнь просто, мечта психотерапевта, жадного до денег%] не удивительно, что она отгрохала целую философию, чтобы противостоять этой туше (не важно, где она разлеглась: в России или в Америке).. этот её чистейший, неиссякаемый гнев, мм..~ понятно, что с таким запалом неизбежен крен в обратную сторону, но тут уж шо уж: в этом деле главное начать, а правки вносить уже на ходу - как в борьбе с болезнью, например. я уверен, что в "мирное" время её мысль развивалась бы несколько иначе. уж точно не столь воинственно. но ей приходится держать удар. и она прям молодец.
от скучного Эдварда в первом романе Сумеречной саги спасает не только Джейкоб, НО И ЭММЕТТ! ой, как он мне нравится: я уверен, когда Белла переехала к Калленам, именно эта вампирская парочка поднимала 90% шума и бузила за всё семейство
это нам надо в принципе. в открывающем сборник рассказе читаем:
На первый взгляд столп этот казался искусно выполненным неподвижным изваянием из воды. Но, присмотревшись, можно было заметить внутри скульптуры движение, сонм прозрачных призраков, снующих вверх-вниз. С ошеломительной скоростью они взлетали до самого верха, заполняли всё внутреннее пространство водяного цилиндра; ежесекундно и без устали восполняли утерянное мгновение назад, поддерживая постоянное совершенство формы. Разумеется, взобравшись к небу, на самый верх, они неизбежно рухнут вниз, но та неослабевающая сила, что щедро питала этот будущий крах, была воистину великолепна.
мм, вот он, мой Юкио.。o♡ остальные рассказы тоже его, что имеет критическое значение после Жизни на продажу (прости, господи) и После банкета. я, правда, Булку с изюмом чёт не понял, как будто он не дописан (а это вряд ли), но Сигарета мне очень понравился. и Меч, само собой: этот рассказ куда важнее, чем кинковый Патриотизм. к Мисиме, в общем, у меня вопросов нет, есть вопросы к изданию. да, я всегда недоволен)) к чему, например, в этом сборнике про юношеское негодование Море и закат (тем более, что он уже печатался ранее) и Паломничество в Кумано? сколько денег не доплатили корректорам, учитывая количество опечаток, и редакторам (особенно ответственному, АХАХА!), что не проследили за переводчиком? ну хоть с обложкой всё норм: она отличается от остальных (четырёх) из этой серии (симпатичных, но абсолютно орнаментальных) и худо-бедно намекает на содержание и на то, что по произведениям Юкио нужно рисовать аниме :3.