Ночь. Луна. Точу карандаши.
однако Хонда напортачил в третьей книге.
теперь понятно, почему Тору в четвёртой устроил ему жару)
хотя как-то всё это Хонде не свойственно.
или шестьдесят - это приговор?
во второй книге и Хонда, и Исао достигли своего пика, а теперь похоже, что они спускаются с горы. я бы даже сказал, летят с неё кубарем.
Исао с ужасом вспоминал свой сон, где он был женщиной, и это помешательство семилетней принцессы.. можно было бы сказать, что возрождение в Йинг Тьян - это наказание для него, но за что?
Хонде тоже достаётся, ведь он впервые ощущает своё влечение к Киёаки столь очевидно. и что тут играет негативную роль? то, что ему шестьдесят, и его душевные силы подточены, или то, что он никогда не жил по-настоящему, и этот голод стал непреодолим в конце концов?
это довольно гнусная история.
со всей этой Индией, мерзкими персонажами и их фантазиями..
тропики предстают здесь как красочное, бессмысленное месиво из похоти и распада.
и Киёаки, и Хонда здесь как заложники.
теперь понятно, почему Тору в четвёртой устроил ему жару)
хотя как-то всё это Хонде не свойственно.
или шестьдесят - это приговор?
во второй книге и Хонда, и Исао достигли своего пика, а теперь похоже, что они спускаются с горы. я бы даже сказал, летят с неё кубарем.
Исао с ужасом вспоминал свой сон, где он был женщиной, и это помешательство семилетней принцессы.. можно было бы сказать, что возрождение в Йинг Тьян - это наказание для него, но за что?
Хонде тоже достаётся, ведь он впервые ощущает своё влечение к Киёаки столь очевидно. и что тут играет негативную роль? то, что ему шестьдесят, и его душевные силы подточены, или то, что он никогда не жил по-настоящему, и этот голод стал непреодолим в конце концов?
это довольно гнусная история.
со всей этой Индией, мерзкими персонажами и их фантазиями..
тропики предстают здесь как красочное, бессмысленное месиво из похоти и распада.
и Киёаки, и Хонда здесь как заложники.