Ночь. Луна. Точу карандаши.
ребята, баттл-рЕп как явление оказался гораздо древнее, чем мы думали. первая историческая хуйня описывается уже на первых страницах Калевалы!
рассказываю.
читать дальшепрародитель финно-угорского человечества - Оксимирон Вяйнямёйнович - был из певцов. вылез, значит, из моря, на свежеиспечённых просторах быт по-быстрому наладил (с дубом у него, конечно, забавная история вышла), а потом уселся в баре 1703 по Бейкер-стрит и давай скилл свой песенный прокачивать.
День за днем все пел он песни
И ночами распевал их,
Пел дела времен минувших,
Пел вещей происхожденье,
Что теперь ни малым детям,
Ни героям непонятно:
Ведь пришло лихое время,
Недород, и хлеба нету.
прославился так, что молва аж до Хабаровска, столицы Похъёлы (пих-пох - это хип-хоп наоборот!), докатилась.
Жил там Славушка Карелин,
Тощий молодой лапландец.
Как-то раз пошел он в гости,
Речи странные там слышит,
Будто можно петь получше,
Песни лучшие составить
В чащах Ладоги зеленых,
На проспектах Петербургских,
Чем те песни, что певал он,
У БАБАНА научившись.
Слава, есессна, на такой расклад знатно осерчал и решил ехать разбираться. родаки его поначалу не пускали, но парень у них вырос упрямый.
"Мой отец во многом сведущ,
Мать намного больше знает,
Но всех больше сам я знаю.
Если я хочу поспорить
И с мужами состязаться,
Посрамлю певцов я пеньем,
Чародеев зачарую;
Так спою, что кто был первым,
Тот певцом последним будет.
Я его обую в камень,
Ноги в дерево одену,
Наложу на грудь каменьев,
На спину дугу из камня,
Дам из камня рукавицы,
Шлемом каменным покрою!"
здравствуйте, очень приятно, Гнойный. сел в тачанку - и был таков.
Вот уж дом родной далеко,
Скачет день, другой день скачет,
Третий день он быстро мчится;
А когда прошел и третий,
Прибыл к питерским полянам
И просторам баттл-рЕпа.
Старый, верный Мирон Яныч,
Вековечный прорицатель,
Был как раз на той дороге,
По пути тому он ехал
Среди питерских полянок,
По дубравам баттл-рЕпа.
И Карелин юный, буйный,
На него наехал быстро;
пока ГИБДД ждали, познакомились.
И промолвил Мирон Яныч:
"Ты откуда это родом,
Что так скачешь безрассудно,
Не спросяся, наезжаешь?
Ты зачем разбил хомут мой
И дугу из свежей ветки,
Ты зачем сломал мне сани,
Изломал мои полозья?"
Молвил Славушка Карелин,
Сам сказал слова такие:
"Белый я, совсем плохой вот,
Но теперь и ты скажи мне:
Ты, дрянной, откуда родом,
Из какой семьи негодной?"
Старый, верный Мирон Яныч
Называет свое имя,
Говорит слова такие;
"Так ты - Гнойный, нихуя се!
Уступи-ка мне дорогу,
Ты годами помоложе".
Молодой Карелин Слава
Говорит слова такие:
"Тут важна не наша старость,
Наша старость или юность!
Кто стоит в познаньях выше,
Больше мудрости имеет -
Только тот займет дорогу,
А другой ему уступит.
Так ты - старый Мирон Яныч,
Вековечный песнопевец, -
Приготовимся же к пенью,
Пропоем мы наши песни,
Мы прослушаем друг друга
И откроем состязанье!"
версус, то бишь.
Старый, верный Мирон Яныч
Говорит слова такие:
"Что ж, певец я безыскусный,
Песнопевец неизвестный.
Жизнь я прожил одиноко
По краям родного поля,
Посреди полян родимых,
Слышал там одну кукушку.
Но пусть будет, как кто хочет.
Ты дозволь себя послушать;
Что ты знаешь больше прочих,
Чем ты прочих превосходишь?"
Гнойный ему и затёр про городорог.
Молвил старый Мирон Яныч:
"Ум ребячий, бабья мудрость
Не приличны бородатым
И женатому некстати.
Ты скажи вещей начало,
Глубину деяний вечных!"
за культуру предъявил.
Старый, верный Мирон Яныч
Говорит слова такие:
"Может, что еще припомнишь
Иль уж высказал всю глупость?"
намекнул даже, что он и сам неплох, но был обвинён в пиздеже.
Молодой Карелин Слава
Говорит слова такие:
"Коль рассудок мой потерян,
Так мечом его найду я!
Ну-ка, старый Мирон Яныч,
Ты, певец со ртом широким,
Станем меряться мечами -
Поглядим, чей меч острее!"
пушо баттлы без панчей известно к чему приводят.
Молвил старый Мирон Яныч:
"Не страшат меня нисколько
Ни мечи твои, ни мудрость,
Ни оружие, ни хитрость.
Но пусть будет, как кто хочет,
И с тобой, с таким несчастным,
Я мечей не стану мерить:
Ты - негодный и противный!"
Обозлился юный ангел,
Рот от гнева искривился,
Головой трясет косматой,
Говорит слова такие:
"Кто мечи боится мерить,
Осмотреть клинки боится,
Я того моею песней
Превращу в свиное рыло.
Я таких людей презренных
По местам упрячу разным:
Уложу в навозной куче
Иль заброшу в угол хлева!"
но ничего у него, конечно, не вышло.
Омрачился Мирон Яныч
И разгневался ужасно.
Сам запел тогда он песню,
Сам тогда он начал речи.
Не ребячьи песни пел он
И не женскую забаву -
Пел геройские он песни.
Не поют их вовсе дети,
Мальчики наполовину,
Женихи лишь в третьей части:
Ведь пришло лихое время,
Недород, и хлеба нету.
и Тысячеликого героя никто не читает.
завалило, в общем, Славку пыльными книгами по самое не балуйся. стал он просить прощения, предлагал разное, но Оксимирон Вяйнямёйнович ни на что не соглашался, ведь он хитрый финно-угр и всё-то у него имелось. КРОМЕ ЛЮБВИ!
Молвил Славушка Карелин:
"О ты, мудрый Мирон Яныч!
Вековечный прорицатель!
Вороти назад заклятье,
Жизнь оставь мне дорогую,
Отпусти меня отсюда!
Затянула топь мне ноги,
От песку глазам уж больно!
Если ты возьмешь заклятье,
Злой свой заговор воротишь,
Дам сестру тебе я Соню,
Дочку матери любимой.
Пусть метет твое жилище,
В чистоте полы содержит,
Будет кадки мыть и парить,
Будет мыть твою одежду,
Ткать златые одеяла,
Печь медовые лепешки".
такое себе, конечно, отношение к женщине. зато подействовало.
Старый, верный Мирон Яныч
Просиял, развеселился,
Рад он был, что этот Слава
В жены даст сестру родную.
На скале, веселый, сел он,
Сел на камень и распелся;
Славка из-под книжного завала выбрался, запрыгнул в свою тачанку - и домой. чтобы переодеться в сарафан, забрать кота, вернуться к Мирону и жить с ним долго и счастливо. приехал в отчий дом, в пол смотрит, плачет.
Молвил Славушка Карелин:
"Ох ты, мать моя родная!
Ведь со мной беда случилась,
Ведь со мной несчастье было,
Не без повода я плачу,
Есть причина для печали!
Век свой слез не осушу я,
Буду жизнь вести в печали:
Ведь сестрицу дорогую,
Дочь твою родную, Соню,
Мирон Янычу я отдал,
Чтоб певцу была женою,
Старцу слабому опорой,
В доме хилому защитой".
а мамка только обрадовалась. наконец-то Соньку сплавит: спасу от неё нет, сколько раз женихи сватались - всем только скалкой в табло прилетало.
Слышит то младая Соня,
Плачет горькими слезами,
Плачет день, другой день плачет,
На крыльце сидит, рыдая;
Плачет жалобно от горя,
От сердечной злой печали.
Говорить тут мать ей стала:
"Что ты плачешь, дочка Соня?
У тебя жених могучий;
К мужу сильному идешь ты,
Чтоб сидеть там под окошком,
У забора тараторить".
тараторить Соня умела, вся область об этом знала. да только свободолюбивой была эта птичка. не хочу, говорит, жить со старым козлом.
Мать же дочери сказала,
Молодой старуха молвит:
"Брось ты, глупая, печали,
Горемычная, - стенанье!
Плачешь ты без основанья
И тоскуешь без причины.
Божье солнце дорогое
Озаряет всюду землю,
Не одно отца окошко,
Не одну скамейку брата.
Есть повсюду много ягод,
На полянах - земляники.
Ах ты, доченька! Ты можешь
Там набрать их, а не только
По лесам отца родного,
На полях родного брата".
так-то рынок котиков в культурной столице даже получше должен быть.
ту би континед..
рассказываю.
читать дальшепрародитель финно-угорского человечества - Оксимирон Вяйнямёйнович - был из певцов. вылез, значит, из моря, на свежеиспечённых просторах быт по-быстрому наладил (с дубом у него, конечно, забавная история вышла), а потом уселся в баре 1703 по Бейкер-стрит и давай скилл свой песенный прокачивать.
День за днем все пел он песни
И ночами распевал их,
Пел дела времен минувших,
Пел вещей происхожденье,
Что теперь ни малым детям,
Ни героям непонятно:
Ведь пришло лихое время,
Недород, и хлеба нету.
прославился так, что молва аж до Хабаровска, столицы Похъёлы (пих-пох - это хип-хоп наоборот!), докатилась.
Жил там Славушка Карелин,
Тощий молодой лапландец.
Как-то раз пошел он в гости,
Речи странные там слышит,
Будто можно петь получше,
Песни лучшие составить
В чащах Ладоги зеленых,
На проспектах Петербургских,
Чем те песни, что певал он,
У БАБАНА научившись.
Слава, есессна, на такой расклад знатно осерчал и решил ехать разбираться. родаки его поначалу не пускали, но парень у них вырос упрямый.
"Мой отец во многом сведущ,
Мать намного больше знает,
Но всех больше сам я знаю.
Если я хочу поспорить
И с мужами состязаться,
Посрамлю певцов я пеньем,
Чародеев зачарую;
Так спою, что кто был первым,
Тот певцом последним будет.
Я его обую в камень,
Ноги в дерево одену,
Наложу на грудь каменьев,
На спину дугу из камня,
Дам из камня рукавицы,
Шлемом каменным покрою!"
здравствуйте, очень приятно, Гнойный. сел в тачанку - и был таков.
Вот уж дом родной далеко,
Скачет день, другой день скачет,
Третий день он быстро мчится;
А когда прошел и третий,
Прибыл к питерским полянам
И просторам баттл-рЕпа.
Старый, верный Мирон Яныч,
Вековечный прорицатель,
Был как раз на той дороге,
По пути тому он ехал
Среди питерских полянок,
По дубравам баттл-рЕпа.
И Карелин юный, буйный,
На него наехал быстро;
пока ГИБДД ждали, познакомились.
И промолвил Мирон Яныч:
"Ты откуда это родом,
Что так скачешь безрассудно,
Не спросяся, наезжаешь?
Ты зачем разбил хомут мой
И дугу из свежей ветки,
Ты зачем сломал мне сани,
Изломал мои полозья?"
Молвил Славушка Карелин,
Сам сказал слова такие:
"Белый я, совсем плохой вот,
Но теперь и ты скажи мне:
Ты, дрянной, откуда родом,
Из какой семьи негодной?"
Старый, верный Мирон Яныч
Называет свое имя,
Говорит слова такие;
"Так ты - Гнойный, нихуя се!
Уступи-ка мне дорогу,
Ты годами помоложе".
Молодой Карелин Слава
Говорит слова такие:
"Тут важна не наша старость,
Наша старость или юность!
Кто стоит в познаньях выше,
Больше мудрости имеет -
Только тот займет дорогу,
А другой ему уступит.
Так ты - старый Мирон Яныч,
Вековечный песнопевец, -
Приготовимся же к пенью,
Пропоем мы наши песни,
Мы прослушаем друг друга
И откроем состязанье!"
версус, то бишь.
Старый, верный Мирон Яныч
Говорит слова такие:
"Что ж, певец я безыскусный,
Песнопевец неизвестный.
Жизнь я прожил одиноко
По краям родного поля,
Посреди полян родимых,
Слышал там одну кукушку.
Но пусть будет, как кто хочет.
Ты дозволь себя послушать;
Что ты знаешь больше прочих,
Чем ты прочих превосходишь?"
Гнойный ему и затёр про городорог.
Молвил старый Мирон Яныч:
"Ум ребячий, бабья мудрость
Не приличны бородатым
И женатому некстати.
Ты скажи вещей начало,
Глубину деяний вечных!"
за культуру предъявил.
Старый, верный Мирон Яныч
Говорит слова такие:
"Может, что еще припомнишь
Иль уж высказал всю глупость?"
намекнул даже, что он и сам неплох, но был обвинён в пиздеже.
Молодой Карелин Слава
Говорит слова такие:
"Коль рассудок мой потерян,
Так мечом его найду я!
Ну-ка, старый Мирон Яныч,
Ты, певец со ртом широким,
Станем меряться мечами -
Поглядим, чей меч острее!"
пушо баттлы без панчей известно к чему приводят.
Молвил старый Мирон Яныч:
"Не страшат меня нисколько
Ни мечи твои, ни мудрость,
Ни оружие, ни хитрость.
Но пусть будет, как кто хочет,
И с тобой, с таким несчастным,
Я мечей не стану мерить:
Ты - негодный и противный!"
Обозлился юный ангел,
Рот от гнева искривился,
Головой трясет косматой,
Говорит слова такие:
"Кто мечи боится мерить,
Осмотреть клинки боится,
Я того моею песней
Превращу в свиное рыло.
Я таких людей презренных
По местам упрячу разным:
Уложу в навозной куче
Иль заброшу в угол хлева!"
но ничего у него, конечно, не вышло.
Омрачился Мирон Яныч
И разгневался ужасно.
Сам запел тогда он песню,
Сам тогда он начал речи.
Не ребячьи песни пел он
И не женскую забаву -
Пел геройские он песни.
Не поют их вовсе дети,
Мальчики наполовину,
Женихи лишь в третьей части:
Ведь пришло лихое время,
Недород, и хлеба нету.
и Тысячеликого героя никто не читает.
завалило, в общем, Славку пыльными книгами по самое не балуйся. стал он просить прощения, предлагал разное, но Оксимирон Вяйнямёйнович ни на что не соглашался, ведь он хитрый финно-угр и всё-то у него имелось. КРОМЕ ЛЮБВИ!
Молвил Славушка Карелин:
"О ты, мудрый Мирон Яныч!
Вековечный прорицатель!
Вороти назад заклятье,
Жизнь оставь мне дорогую,
Отпусти меня отсюда!
Затянула топь мне ноги,
От песку глазам уж больно!
Если ты возьмешь заклятье,
Злой свой заговор воротишь,
Дам сестру тебе я Соню,
Дочку матери любимой.
Пусть метет твое жилище,
В чистоте полы содержит,
Будет кадки мыть и парить,
Будет мыть твою одежду,
Ткать златые одеяла,
Печь медовые лепешки".
такое себе, конечно, отношение к женщине. зато подействовало.
Старый, верный Мирон Яныч
Просиял, развеселился,
Рад он был, что этот Слава
В жены даст сестру родную.
На скале, веселый, сел он,
Сел на камень и распелся;
Славка из-под книжного завала выбрался, запрыгнул в свою тачанку - и домой. чтобы переодеться в сарафан, забрать кота, вернуться к Мирону и жить с ним долго и счастливо. приехал в отчий дом, в пол смотрит, плачет.
Молвил Славушка Карелин:
"Ох ты, мать моя родная!
Ведь со мной беда случилась,
Ведь со мной несчастье было,
Не без повода я плачу,
Есть причина для печали!
Век свой слез не осушу я,
Буду жизнь вести в печали:
Ведь сестрицу дорогую,
Дочь твою родную, Соню,
Мирон Янычу я отдал,
Чтоб певцу была женою,
Старцу слабому опорой,
В доме хилому защитой".
а мамка только обрадовалась. наконец-то Соньку сплавит: спасу от неё нет, сколько раз женихи сватались - всем только скалкой в табло прилетало.
Слышит то младая Соня,
Плачет горькими слезами,
Плачет день, другой день плачет,
На крыльце сидит, рыдая;
Плачет жалобно от горя,
От сердечной злой печали.
Говорить тут мать ей стала:
"Что ты плачешь, дочка Соня?
У тебя жених могучий;
К мужу сильному идешь ты,
Чтоб сидеть там под окошком,
У забора тараторить".
тараторить Соня умела, вся область об этом знала. да только свободолюбивой была эта птичка. не хочу, говорит, жить со старым козлом.
Мать же дочери сказала,
Молодой старуха молвит:
"Брось ты, глупая, печали,
Горемычная, - стенанье!
Плачешь ты без основанья
И тоскуешь без причины.
Божье солнце дорогое
Озаряет всюду землю,
Не одно отца окошко,
Не одну скамейку брата.
Есть повсюду много ягод,
На полянах - земляники.
Ах ты, доченька! Ты можешь
Там набрать их, а не только
По лесам отца родного,
На полях родного брата".
так-то рынок котиков в культурной столице даже получше должен быть.
ту би континед..
@темы: фш, читаю, финики, слав, не надо!