Ночь. Луна. Точу карандаши.
Откуда, например, знать ему, как зачитывается "Книгой стихотворений" девятнадцатилетний художник Рафаэль Альберти, пациент санатория для лёгочных больных в горах Гвадаррамы? Художник и сам сочиняет стихи, восторгается манифестами ультра - и вот перед ним книга молодого поэта, написанная так, будто никаких ультраистов нет и в помине. И какая книга! Лишь некоторые стихотворения вызывают у Альберти чувство протеста - ну, кого в наше время может интересовать ода, посвящённая донье Хуане Безумной? - зато другие, по-народному прозрачные, перевитые припевами детских песенок, пленяют его сразу и навсегда. Он повторяет полюбившиеся строки, наслаждается их звучанием и, быть может, впервые задумывается над тем, сколько возможностей таит в себе песенный строй. Однообразный шум сосен особенно надоедает ему в этот день. Скорее бы поправиться, вернуться в Мадрид, встретиться с этим Федерико Гарсиа Лоркой!..
на дворе бешеный 20-й век, а этот парень про какую-то древнеиспанскую тоску всем втирает :3 у Федерико очень сильная связь со своей землёй, фактически, она говорит через него, вплетая в этот хор и его собственный голос.
Песни других областей Испании позволяли представить место их действия - горы Астурии в сером тумане, безлесную арагонскую степь. В канте хондо пейзажей не было. Ни скал, ни рощ, ни вечерних и утренних зорь - одна лишь безлунная, всё, кроме звёзд, скрывавшая ночь. Ночь, как судьба, настигала человека в дороге, ночь оставляла его наедине с любовью и скорбью. Дорога никуда не вела; впереди, на перекрестке, ждала смерть - женщина в чёрном платье. Холодный металл входил в живое, трепещущее сердце, над убитым вставало пламя погребальной свечи, звон колокола горестным эхом отдавался в тысячах сердец...
Древняя андалузская песня вела за собой Федерико, учила своему языку, который чем дальше, тем больше казался ему похожим на полузабытый язык раннего детства. Нет, не гостем чувствовал он себя во владениях канте хондо - скорее законным наследником, не объявлявшимся до поры. И не за малой данью, не за примерами для подражания пришел он сюда - ему нужен был весь обступивший его мир, со всем, что угадывалось в его глубинах. Завоевать этот мир для поэзии, перенести его целиком в свои стихи - вот чего он хотел.
наш постмодернист Вячеслав тоже очень корневой. добраться из рЕпчика 21-го века в самую глухую русскую неприкаянность - это тоже надо вообще себя не щадить и класть большой и толстый на собственный же "антихайп") ну а второй альбом Соломы и самые характерные треки того времени ничем не уступают поздним стихам Федерико. а поздние стихи Федерико - ЭТО ПИЗДЕЦ ЭТО СДОХНУТЬ ПРОСТО ТАКАЯ ГОРЕЧЬ ОТЧАЯНИЕ И КРАСОТА.
на дворе бешеный 20-й век, а этот парень про какую-то древнеиспанскую тоску всем втирает :3 у Федерико очень сильная связь со своей землёй, фактически, она говорит через него, вплетая в этот хор и его собственный голос.
Песни других областей Испании позволяли представить место их действия - горы Астурии в сером тумане, безлесную арагонскую степь. В канте хондо пейзажей не было. Ни скал, ни рощ, ни вечерних и утренних зорь - одна лишь безлунная, всё, кроме звёзд, скрывавшая ночь. Ночь, как судьба, настигала человека в дороге, ночь оставляла его наедине с любовью и скорбью. Дорога никуда не вела; впереди, на перекрестке, ждала смерть - женщина в чёрном платье. Холодный металл входил в живое, трепещущее сердце, над убитым вставало пламя погребальной свечи, звон колокола горестным эхом отдавался в тысячах сердец...
Древняя андалузская песня вела за собой Федерико, учила своему языку, который чем дальше, тем больше казался ему похожим на полузабытый язык раннего детства. Нет, не гостем чувствовал он себя во владениях канте хондо - скорее законным наследником, не объявлявшимся до поры. И не за малой данью, не за примерами для подражания пришел он сюда - ему нужен был весь обступивший его мир, со всем, что угадывалось в его глубинах. Завоевать этот мир для поэзии, перенести его целиком в свои стихи - вот чего он хотел.
наш постмодернист Вячеслав тоже очень корневой. добраться из рЕпчика 21-го века в самую глухую русскую неприкаянность - это тоже надо вообще себя не щадить и класть большой и толстый на собственный же "антихайп") ну а второй альбом Соломы и самые характерные треки того времени ничем не уступают поздним стихам Федерико. а поздние стихи Федерико - ЭТО ПИЗДЕЦ ЭТО СДОХНУТЬ ПРОСТО ТАКАЯ ГОРЕЧЬ ОТЧАЯНИЕ И КРАСОТА.