Ночь. Луна. Точу карандаши.
я не зумер, а просто необразованный миллениал-дайвер, поэтому мне такое оч нравится 
вторник, 25 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
вааау! Жжей-Зи не слышно - и прям чувствуешь, как жизнь налаживается 
youtu.be/oLdteRtL6Ho?t=71
хочется перематывать на начало снова и снова и мечтать о том, как прекрасно бы Честа вписался в рЕпчик, который Шинодян залупил в одну харю, обидевшись на то, что сам дурак
youtu.be/oLdteRtL6Ho?t=71
хочется перематывать на начало снова и снова и мечтать о том, как прекрасно бы Честа вписался в рЕпчик, который Шинодян залупил в одну харю, обидевшись на то, что сам дурак
воскресенье, 23 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
пятница, 21 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
четверг, 20 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
я не ожидал, что она будет ТАКАЯ СОЧНАЯ 
альбомный формат, глянцевые листы, фоточки (матерь божья)
такое не стыдно детям оставить.
альбомный формат, глянцевые листы, фоточки (матерь божья)
такое не стыдно детям оставить.Ночь. Луна. Точу карандаши.
Зато ночью началась сущая вакханалия. Воздав богу богово, паломники разбредались по склонам. Мужчины усаживались за карты, бражничали, скандалили. Их жёны плясали до изнеможения с холостыми парнями, в изобилии стекавшимися в Моклин в эти дни. На одну ночь рушились все запреты. Пары, обнявшись, уходили во тьму - чтобы там, на голой земле, под осенними звёздами совершилось долгожданное чудо. Отовсюду неслись звуки поцелуев, прерывистые вздохи, хмельной, беззаботный смех. И захваченный языческой этой стихией, выхлестнувшейся на миг из-под коры христианства, восхищённый могуществом жизни, которая опрокидывает все людские установления, Федерико проник до конца в смысл зрелища, поразившего его когда-то в детстве.
а потом пишет свою Йерму, которая опрокидывает "могущество жизни"
а потом пишет свою Йерму, которая опрокидывает "могущество жизни"
Ночь. Луна. Точу карандаши.
моя булочка на ферме в Эден Миллс, штат Вермонт, США, 1929-й год.
среда, 19 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
И вскоре Федерико уже сам стал выискивать в городской сутолоке людей, отличавшихся от окружающих не столько цветом кожи, сколько тем, что, работая споро и тщательно, они всё-таки никогда не отдавались делу целиком, не растворялись в нём до конца. Как бы стремительно ни крутились кругом колёса, эти люди урывали любую возможность перекинуться словом, посмеяться, поглазеть - с детским, восторженным любопытством - на уличное происшествие, ухитрялись даже помечтать минутку о чём-то своём, подставив щеку случайному солнечному лучу. А когда начинался ежевечерний отлив от центра, когда негры и мулаты, отработав ещё день на хозяев, возвращались в свои жилища, Федерико шёл за ними, заворожённо следя, как по мере приближения к Гарлему меняется их походка, звонче становятся голоса.
вот бы послать Федерико в Нью-Йорк эту песенку Славы.
хотя так, наверное, бедняжку пробрал бы ещё больший озноб, поскольку в противовес Америке Айн Рэнд у Федерико были его негры, а Слава даёт такой масштаб бедствия, что прятаться там, в общем-то, и негде
блюз спас человечество в 20-м веке, это факт, но на кого нам надеяться в 21-м?
вот бы послать Федерико в Нью-Йорк эту песенку Славы.
хотя так, наверное, бедняжку пробрал бы ещё больший озноб, поскольку в противовес Америке Айн Рэнд у Федерико были его негры, а Слава даёт такой масштаб бедствия, что прятаться там, в общем-то, и негде
блюз спас человечество в 20-м веке, это факт, но на кого нам надеяться в 21-м?
ТВОЯ ЛЮБОВЬ - ОБЕЗБОЛ, НО ТЕПЕРЬ
МНЕ НУЖНО ЧТО-ТО СЕРЬЁЗНЕЕ, ЭЙ
МНЕ НУЖНО ЧТО-ТО СЕРЬЁЗНЕЕ, ЭЙ
Ночь. Луна. Точу карандаши.
Ночь. Луна. Точу карандаши.
[...] От одного героя в памяти Федерико осталось только имя - дон Перлимплин, но и этого имени, шутовского и в то же время грустного, оказывается теперь достаточным, чтобы разбудить фантазию. Дон Перлимплин был, конечно, смешным пожилым уродцем, однако с детской душой и сердцем поэта. Предположим, что такой человек захочет жениться на юной красавице - бессердечной, белолицей Белисе... Что из этого выйдет?
Сальвадор увидел бы здесь, пожалуй, превосходный материал для очередной абсурдной пьесы, однако на сей раз Федерико не испытывает ни малейшего желания нагромождать бессмыслицу. Самые парадоксальные ситуации, естественно, вытекают из характера главного героя, ухитрившегося превратить водевиль в высокую трагедию. Выясняется, между прочим, что дон Перлимплин с детских лет боялся моря... да и другие, хорошо знакомые черты неожиданно проглядывают в неловком старом мечтателе. Быть может, и в историю самоотверженной любви дона Перлимплина Федерико вкладывает что-то личное, выстраданное?
если это намёк, то он прячется даже не за удочкой, а за леской.
Никому не известно, что произошло этим летом в Гранаде. Ни с одним из друзей Федерико не поделился своей болью. Её след промелькнул только в письмах Федерико молодому колумбийскому поэту Хорхе Саламеа, с которым он незадолго перед тем познакомился в Мадриде.
"Будь радостным! - пишет он колумбийцу. - Во что бы то ни стало нужно быть радостным. Это говорю тебе я, переживающий одну из самых печальных и горьких минут моей жизни".
И в другом письме:
"Я только что выбрался усилием воли из такого мучительного состояния, каких в моей жизни было немного. Ты не можешь себе представить, что значит проводить целые ночи на балконе, глядя на ночную Гранаду, опустевшую для меня, и не находя ни в чём ни малейшего утешения".
а вообще, конечно, очень жаль, что среди друзей Федерико не нашлось ни одного, кто бы любил его достаточно, чтобы пойти и просто отпиздить этого ублюдка Дали.
Сальвадор увидел бы здесь, пожалуй, превосходный материал для очередной абсурдной пьесы, однако на сей раз Федерико не испытывает ни малейшего желания нагромождать бессмыслицу. Самые парадоксальные ситуации, естественно, вытекают из характера главного героя, ухитрившегося превратить водевиль в высокую трагедию. Выясняется, между прочим, что дон Перлимплин с детских лет боялся моря... да и другие, хорошо знакомые черты неожиданно проглядывают в неловком старом мечтателе. Быть может, и в историю самоотверженной любви дона Перлимплина Федерико вкладывает что-то личное, выстраданное?
если это намёк, то он прячется даже не за удочкой, а за леской.
Никому не известно, что произошло этим летом в Гранаде. Ни с одним из друзей Федерико не поделился своей болью. Её след промелькнул только в письмах Федерико молодому колумбийскому поэту Хорхе Саламеа, с которым он незадолго перед тем познакомился в Мадриде.
"Будь радостным! - пишет он колумбийцу. - Во что бы то ни стало нужно быть радостным. Это говорю тебе я, переживающий одну из самых печальных и горьких минут моей жизни".
И в другом письме:
"Я только что выбрался усилием воли из такого мучительного состояния, каких в моей жизни было немного. Ты не можешь себе представить, что значит проводить целые ночи на балконе, глядя на ночную Гранаду, опустевшую для меня, и не находя ни в чём ни малейшего утешения".
а вообще, конечно, очень жаль, что среди друзей Федерико не нашлось ни одного, кто бы любил его достаточно, чтобы пойти и просто отпиздить этого ублюдка Дали.
Ночь. Луна. Точу карандаши.
как же весело жили без интернетов!
Выяснилось, что мнение официальных кругов - отрицательное. Университетская наука не жаловала беспокойного классика, который дерзко нарушал языковые нормы, коверкал синтаксис, нагромождал необычные сочетания слов и выдумывал экстравагантные образы. Стихи его, туманные и загадочные, странным образом перекликались со многим из того, что возмущало почтенных профессоров в современной поэзии. Кроме того, Гонгора считался поэтом для избранного меньшинства, а нынче это отнюдь не поощрялось. Генерал, присвоивший себе право говорить от имени всей Испании, гордился своей простотой, речи его были доступны каждому, любимым словом было "народность". Ценя поэзию за возвышенность, благозвучие, красоту слога, он с подозрением относился ко всяким там иносказаниям и выкрутасам, за которыми наверняка скрывается разрушительный смысл.
Всего этого было достаточно, чтобы симпатией к Гонгоре воспылали и те молодые поэты, которые раньше с безразличием относились к его творчеству. Официального юбилея не будет? Тем лучше! Мы сами отпразднуем юбилей Гонгоры! Инициативная группа обратилась с письмом к виднейшим писателям, учёным, деятелям искусств, предлагая ознаменовать трехсотлетие со дня смерти поэта комментированным изданием его произведений и целой серией торжественных заседаний, лекций, концертов и выставок. Письмо подписали: Рафаэль Альберти, Херардо Диего, Педро Салинас, Хосе Бергамин, Федерико Гарсиа Лорка и некоторые другие.
Как и следовало ожидать, официозная критика в союзе с Королевской академией обрушилась на новоявленных "гонгористов". Неожиданным было другое: что идея торжеств в честь Гонгоры не вызвала никакого сочувствия и в уважаемых - без кавычек! - представителях старшего поколения. Многие из них вообще не откликнулись на письмо, а трое - Мигель де Унамуно, Рамон дель Валье-Инклан и Хуан Рамон Хименес - ответили отказом принять участие в юбилее.
Правда, язвительное послание Хуана Рамона свидетельствовало прежде всего о дурном характере его автора. Большой поэт и признанный учитель молодого поколения в последнее время всё ревнивей относился к возрастающей самостоятельности своих учеников, к их стремлению ускользнуть из-под его деспотической опеки. Известие о том, что Федерико стал писать для театра, Хименес воспринял почти как личное оскорбление. "Бедный Лорка! - повторял он всем приходящим. - Теперь он погиб!"
Зато письмо Унамуно заслуживало внимания. Знаменитый изгнанник объяснял свой отказ решительным несогласием с эстетикой Гонгоры, ставя в особую вину автору "Поэм одиночества" недостаток человечности, холодную вычурность и ученый педантизм многих его стихов. Всего же сильней стоило бы, наверно, задуматься над последней частью письма, где, переходя от Гонгоры непосредственно к Примо де Ривере, "этому похотливому верблюду", Унамуно давал понять, что сегодня в Испании есть и более достойные объекты приложения молодых сил, чем проведение юбилеев.
Но они не задумались - напротив, всеобщее осуждение лишь раззадорило их. Довольно с них поучений! Окончательно закусив удила, молодые поэты поклялись не только осуществить собственными силами всю намеченную программу, но и дополнить её некоторыми актами в стиле самых свирепых забав Резиденции. Так, например, устроено было публичное сожжение разнообразных памфлетов и пасквилей, сочиненных хулителями Гонгоры за три с половиной века. Критик Астрада Марин, ежедневно нападавший в газетах на организаторов юбилея, получил по почте подарок - венок, сплетенный из бурьяна, с приложением куплетов оскорбительного содержания. А как-то утром прохожие узрели на белоснежной стене здания Королевской академии лимонно-жёлтые разводы, вглядываясь в которые можно было прочесть имена нескольких академиков, известных враждебным отношением к чествуемому поэту.
Выяснилось, что мнение официальных кругов - отрицательное. Университетская наука не жаловала беспокойного классика, который дерзко нарушал языковые нормы, коверкал синтаксис, нагромождал необычные сочетания слов и выдумывал экстравагантные образы. Стихи его, туманные и загадочные, странным образом перекликались со многим из того, что возмущало почтенных профессоров в современной поэзии. Кроме того, Гонгора считался поэтом для избранного меньшинства, а нынче это отнюдь не поощрялось. Генерал, присвоивший себе право говорить от имени всей Испании, гордился своей простотой, речи его были доступны каждому, любимым словом было "народность". Ценя поэзию за возвышенность, благозвучие, красоту слога, он с подозрением относился ко всяким там иносказаниям и выкрутасам, за которыми наверняка скрывается разрушительный смысл.
Всего этого было достаточно, чтобы симпатией к Гонгоре воспылали и те молодые поэты, которые раньше с безразличием относились к его творчеству. Официального юбилея не будет? Тем лучше! Мы сами отпразднуем юбилей Гонгоры! Инициативная группа обратилась с письмом к виднейшим писателям, учёным, деятелям искусств, предлагая ознаменовать трехсотлетие со дня смерти поэта комментированным изданием его произведений и целой серией торжественных заседаний, лекций, концертов и выставок. Письмо подписали: Рафаэль Альберти, Херардо Диего, Педро Салинас, Хосе Бергамин, Федерико Гарсиа Лорка и некоторые другие.
Как и следовало ожидать, официозная критика в союзе с Королевской академией обрушилась на новоявленных "гонгористов". Неожиданным было другое: что идея торжеств в честь Гонгоры не вызвала никакого сочувствия и в уважаемых - без кавычек! - представителях старшего поколения. Многие из них вообще не откликнулись на письмо, а трое - Мигель де Унамуно, Рамон дель Валье-Инклан и Хуан Рамон Хименес - ответили отказом принять участие в юбилее.
Правда, язвительное послание Хуана Рамона свидетельствовало прежде всего о дурном характере его автора. Большой поэт и признанный учитель молодого поколения в последнее время всё ревнивей относился к возрастающей самостоятельности своих учеников, к их стремлению ускользнуть из-под его деспотической опеки. Известие о том, что Федерико стал писать для театра, Хименес воспринял почти как личное оскорбление. "Бедный Лорка! - повторял он всем приходящим. - Теперь он погиб!"
Зато письмо Унамуно заслуживало внимания. Знаменитый изгнанник объяснял свой отказ решительным несогласием с эстетикой Гонгоры, ставя в особую вину автору "Поэм одиночества" недостаток человечности, холодную вычурность и ученый педантизм многих его стихов. Всего же сильней стоило бы, наверно, задуматься над последней частью письма, где, переходя от Гонгоры непосредственно к Примо де Ривере, "этому похотливому верблюду", Унамуно давал понять, что сегодня в Испании есть и более достойные объекты приложения молодых сил, чем проведение юбилеев.
Но они не задумались - напротив, всеобщее осуждение лишь раззадорило их. Довольно с них поучений! Окончательно закусив удила, молодые поэты поклялись не только осуществить собственными силами всю намеченную программу, но и дополнить её некоторыми актами в стиле самых свирепых забав Резиденции. Так, например, устроено было публичное сожжение разнообразных памфлетов и пасквилей, сочиненных хулителями Гонгоры за три с половиной века. Критик Астрада Марин, ежедневно нападавший в газетах на организаторов юбилея, получил по почте подарок - венок, сплетенный из бурьяна, с приложением куплетов оскорбительного содержания. А как-то утром прохожие узрели на белоснежной стене здания Королевской академии лимонно-жёлтые разводы, вглядываясь в которые можно было прочесть имена нескольких академиков, известных враждебным отношением к чествуемому поэту.
воскресенье, 16 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
Вечерело. Они поворачивали, спускались в город, зажигавший свои огни, подходили к дому Хорхе Гильена. Заслышав в прихожей их голоса, дочь Гильена - пятилетняя Тересита с радостным визгом бежала навстречу своему другу, а тот становился на четвереньки и начинал оглушительно лаять. Хорхе ещё пытался продолжать серьёзный разговор, но где там! Двое детей, один из которых, по глубокому убеждению Хорхе, был надеждой всей испанской поэзии, носились по комнатам, опрокидывая мебель, хохотали, дурачились и унимались не раньше, чем хозяйка дома, чтобы унять их, отвешивала каждому по увесистому шлепку.
Только тогда игра принимала более спокойный характер. Тересита вытаскивала из-под стола игрушечное пианино о шести клавишах, а Федерико, преисполнившись важности, давал ей уроки фортепьянной игры и пения одновременно. Одной рукой извлекая из пианино что-то вроде мелодии, а другой утирая слёзы, он пел пронзительным голосом кукольного паяца прочувствованную песенку о двух ящерицах, сочиняемую на ходу.
Только тогда игра принимала более спокойный характер. Тересита вытаскивала из-под стола игрушечное пианино о шести клавишах, а Федерико, преисполнившись важности, давал ей уроки фортепьянной игры и пения одновременно. Одной рукой извлекая из пианино что-то вроде мелодии, а другой утирая слёзы, он пел пронзительным голосом кукольного паяца прочувствованную песенку о двух ящерицах, сочиняемую на ходу.
Ящер плачет.
Ящерка плачет.
Ящер и ящерка
в беленьких фартучках.
Потеряла ящерка
колечко обручальное
Ай, колечко её из свинца!
Ай, её колечко свинцовое!
Ящерка плачет.
Ящер и ящерка
в беленьких фартучках.
Потеряла ящерка
колечко обручальное
Ай, колечко её из свинца!
Ай, её колечко свинцовое!
Ночь. Луна. Точу карандаши.
- Федерико выехал из Гранады, завтра он будет здесь!
Глиняные горшки из Талаверы, украшающие стены столовой, едва не трескаются от радостных криков. Новость мгновенно распространяется по Резиденции, стаей записок разлетается по аудиториям. Лентяи со вздохом облегчения откладывают книги. Прилежные с удвоенной энергией углубляются в занятия, чтобы высвободить побольше времени для ближайших вечеров.
Назавтра на Тополином холме царит полупраздничное настроение, похожее на то, какое бывает перед каникулами, - даром что октябрь на носу. Взрывы смеха перекатываются из комнаты в комнату, отмечая путь Федерико. В разгар лекционных часов вопреки запрету директора из музыкальной гостиной доносятся звуки рояля и хрипловатый мальчишеский голос, но самый строгий профессор, вместо того чтобы прийти в ярость, замолкает, прислушивается и видит на лицах студентов отражение собственной улыбки. И всем, даже снедаемому заботами дону Альберто, небо в этот день почему-то кажется голубее, воздух - прозрачнее, а запах цветов - настойчивее, чем обычно.
После ужина в шумной компании Федерико зовёт Рафаэля в сад. Резиденция погрузилась во тьму, только из двух-трёх окон ещё падает свет на кусты жасмина. Где-то вверху шуршит в тополях ночной ветер, где-то внизу булькает вода в канале. Но отступают и эти звуки. Остается лишь голос, воздействующий не на один слух, а словно бы и на другие чувства, - он смуглый, шероховатый, терпкий, по-андалузски мягко шелестящий своими "эс". "Сомнамбулический романс", - медленно говорит этот голос - и заполняет ночь.
Глиняные горшки из Талаверы, украшающие стены столовой, едва не трескаются от радостных криков. Новость мгновенно распространяется по Резиденции, стаей записок разлетается по аудиториям. Лентяи со вздохом облегчения откладывают книги. Прилежные с удвоенной энергией углубляются в занятия, чтобы высвободить побольше времени для ближайших вечеров.
Назавтра на Тополином холме царит полупраздничное настроение, похожее на то, какое бывает перед каникулами, - даром что октябрь на носу. Взрывы смеха перекатываются из комнаты в комнату, отмечая путь Федерико. В разгар лекционных часов вопреки запрету директора из музыкальной гостиной доносятся звуки рояля и хрипловатый мальчишеский голос, но самый строгий профессор, вместо того чтобы прийти в ярость, замолкает, прислушивается и видит на лицах студентов отражение собственной улыбки. И всем, даже снедаемому заботами дону Альберто, небо в этот день почему-то кажется голубее, воздух - прозрачнее, а запах цветов - настойчивее, чем обычно.
После ужина в шумной компании Федерико зовёт Рафаэля в сад. Резиденция погрузилась во тьму, только из двух-трёх окон ещё падает свет на кусты жасмина. Где-то вверху шуршит в тополях ночной ветер, где-то внизу булькает вода в канале. Но отступают и эти звуки. Остается лишь голос, воздействующий не на один слух, а словно бы и на другие чувства, - он смуглый, шероховатый, терпкий, по-андалузски мягко шелестящий своими "эс". "Сомнамбулический романс", - медленно говорит этот голос - и заполняет ночь.
Ночь. Луна. Точу карандаши.
Покачивалось на поверхности водоёма бездыханное тело девушки. И уже грохотали в дверь кулаками пьяные гражданские гвардейцы, празднуя свою победу. А поэзия не умирала, и как знак её, как вестник бессмертной жизни струилась через романс неистребимая зелень - не выцветая, не умолкая, вновь и вновь вскипая в строках припева:
Такою я и люблю тебя - в зелень одетой. Зелёный ветер. Зелёные ветви. Корабль на море. И конь на горе.
Верде ке те кьеро верде.
Верде вьенто. Вердес рамас.
Эль барко собре ла мар.
И эль кабальо эн ла монтанья.
Верде вьенто. Вердес рамас.
Эль барко собре ла мар.
И эль кабальо эн ла монтанья.
Такою я и люблю тебя - в зелень одетой. Зелёный ветер. Зелёные ветви. Корабль на море. И конь на горе.
воскресенье, 09 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
фактически, вся эта наша ваша Калевала о том, как один старый неловкий дед-классик не может найти себе невесту, а другого молодого Маяковского мёдом/пивом не корми, дай только с кем-нибудь подраться. эти двое встретились в самом начале эпоса (кстати, почему это эпос?), чтобы зарамсить на песенных клинках (в этих краях вообще все решают свои проблемы словом, как настоящие баттл-эмси, а мечи и прочие орудия труда у них чисто для красоты), и в самом конце - когда старец решил спиздить из Лапландии Сампо (какой-то мегадевайс богатства и благополучия), а младший напросился с ним за компанию (с шашкой поскакать, конечно). и так-то последний ничем особо не пригодился, но они вернулись в свою деревню, поженились и жили долго-счастливо, и было у них 14 детей (нет).
Сампо, естественно, сломали и в море потеряли. а с Лапландией всю дорогу какие-то тёрки, мол, страна мрачная, бесплодная, семь понедельников на неделе и все там как собаки злые. но почему-то за невестами принято ломиться именно туда. вместо невесты, однако, дед в конце концов обзавёлся местными гуслями (кантеле) и стал сублимировать в искусство - что вполне вписывается в финский характер, каким вижу его я. как сядет играть - все работу побросали, сбежались и отмокают, что твои белые на чОрном блюзовом концерте.
и это всё. какого-то единого сюжета нет, смысла тоже, просто три с половиной героя-графомана ходят туда-сюда, занимаются от скуки чёрте чем, вяло переругиваются и жалятся богам - ну типичная карело-финская житуха, хуле :3
итого: не советую. если вы не извращенец какой-нибудь, конечно.
Сампо, естественно, сломали и в море потеряли. а с Лапландией всю дорогу какие-то тёрки, мол, страна мрачная, бесплодная, семь понедельников на неделе и все там как собаки злые. но почему-то за невестами принято ломиться именно туда. вместо невесты, однако, дед в конце концов обзавёлся местными гуслями (кантеле) и стал сублимировать в искусство - что вполне вписывается в финский характер, каким вижу его я. как сядет играть - все работу побросали, сбежались и отмокают, что твои белые на чОрном блюзовом концерте.
и это всё. какого-то единого сюжета нет, смысла тоже, просто три с половиной героя-графомана ходят туда-сюда, занимаются от скуки чёрте чем, вяло переругиваются и жалятся богам - ну типичная карело-финская житуха, хуле :3
итого: не советую. если вы не извращенец какой-нибудь, конечно.
Он идёт искать те струны
И проходит по поляне.
Видит: девушка в лесочке,
Видит - девица в долине.
Эта девица не плачет
И не очень веселится:
Просто так запела песню:
Поскорей бы вечер минул -
Поскорей бы друг явился,
К ней пришел её желанный.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Без сапог бежит поспешно,
Без чулок туда стремится,
Добежал он до девицы
И волос у девы просит,
Говорит слова такие:
"Дай волос своих, девица,
Дай кудрей твоих нежнейших,
Чтоб они пошли на струны,
Стали вечною усладой".
И проходит по поляне.
Видит: девушка в лесочке,
Видит - девица в долине.
Эта девица не плачет
И не очень веселится:
Просто так запела песню:
Поскорей бы вечер минул -
Поскорей бы друг явился,
К ней пришел её желанный.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Без сапог бежит поспешно,
Без чулок туда стремится,
Добежал он до девицы
И волос у девы просит,
Говорит слова такие:
"Дай волос своих, девица,
Дай кудрей твоих нежнейших,
Чтоб они пошли на струны,
Стали вечною усладой".
среда, 05 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
Откуда, например, знать ему, как зачитывается "Книгой стихотворений" девятнадцатилетний художник Рафаэль Альберти, пациент санатория для лёгочных больных в горах Гвадаррамы? Художник и сам сочиняет стихи, восторгается манифестами ультра - и вот перед ним книга молодого поэта, написанная так, будто никаких ультраистов нет и в помине. И какая книга! Лишь некоторые стихотворения вызывают у Альберти чувство протеста - ну, кого в наше время может интересовать ода, посвящённая донье Хуане Безумной? - зато другие, по-народному прозрачные, перевитые припевами детских песенок, пленяют его сразу и навсегда. Он повторяет полюбившиеся строки, наслаждается их звучанием и, быть может, впервые задумывается над тем, сколько возможностей таит в себе песенный строй. Однообразный шум сосен особенно надоедает ему в этот день. Скорее бы поправиться, вернуться в Мадрид, встретиться с этим Федерико Гарсиа Лоркой!..
на дворе бешеный 20-й век, а этот парень про какую-то древнеиспанскую тоску всем втирает :3 у Федерико очень сильная связь со своей землёй, фактически, она говорит через него, вплетая в этот хор и его собственный голос.
Песни других областей Испании позволяли представить место их действия - горы Астурии в сером тумане, безлесную арагонскую степь. В канте хондо пейзажей не было. Ни скал, ни рощ, ни вечерних и утренних зорь - одна лишь безлунная, всё, кроме звёзд, скрывавшая ночь. Ночь, как судьба, настигала человека в дороге, ночь оставляла его наедине с любовью и скорбью. Дорога никуда не вела; впереди, на перекрестке, ждала смерть - женщина в чёрном платье. Холодный металл входил в живое, трепещущее сердце, над убитым вставало пламя погребальной свечи, звон колокола горестным эхом отдавался в тысячах сердец...
Древняя андалузская песня вела за собой Федерико, учила своему языку, который чем дальше, тем больше казался ему похожим на полузабытый язык раннего детства. Нет, не гостем чувствовал он себя во владениях канте хондо - скорее законным наследником, не объявлявшимся до поры. И не за малой данью, не за примерами для подражания пришел он сюда - ему нужен был весь обступивший его мир, со всем, что угадывалось в его глубинах. Завоевать этот мир для поэзии, перенести его целиком в свои стихи - вот чего он хотел.
наш постмодернист Вячеслав тоже очень корневой. добраться из рЕпчика 21-го века в самую глухую русскую неприкаянность - это тоже надо вообще себя не щадить и класть большой и толстый на собственный же "антихайп") ну а второй альбом Соломы и самые характерные треки того времени ничем не уступают поздним стихам Федерико. а поздние стихи Федерико - ЭТО ПИЗДЕЦ ЭТО СДОХНУТЬ ПРОСТО ТАКАЯ ГОРЕЧЬ ОТЧАЯНИЕ И КРАСОТА.
на дворе бешеный 20-й век, а этот парень про какую-то древнеиспанскую тоску всем втирает :3 у Федерико очень сильная связь со своей землёй, фактически, она говорит через него, вплетая в этот хор и его собственный голос.
Песни других областей Испании позволяли представить место их действия - горы Астурии в сером тумане, безлесную арагонскую степь. В канте хондо пейзажей не было. Ни скал, ни рощ, ни вечерних и утренних зорь - одна лишь безлунная, всё, кроме звёзд, скрывавшая ночь. Ночь, как судьба, настигала человека в дороге, ночь оставляла его наедине с любовью и скорбью. Дорога никуда не вела; впереди, на перекрестке, ждала смерть - женщина в чёрном платье. Холодный металл входил в живое, трепещущее сердце, над убитым вставало пламя погребальной свечи, звон колокола горестным эхом отдавался в тысячах сердец...
Древняя андалузская песня вела за собой Федерико, учила своему языку, который чем дальше, тем больше казался ему похожим на полузабытый язык раннего детства. Нет, не гостем чувствовал он себя во владениях канте хондо - скорее законным наследником, не объявлявшимся до поры. И не за малой данью, не за примерами для подражания пришел он сюда - ему нужен был весь обступивший его мир, со всем, что угадывалось в его глубинах. Завоевать этот мир для поэзии, перенести его целиком в свои стихи - вот чего он хотел.
наш постмодернист Вячеслав тоже очень корневой. добраться из рЕпчика 21-го века в самую глухую русскую неприкаянность - это тоже надо вообще себя не щадить и класть большой и толстый на собственный же "антихайп") ну а второй альбом Соломы и самые характерные треки того времени ничем не уступают поздним стихам Федерико. а поздние стихи Федерико - ЭТО ПИЗДЕЦ ЭТО СДОХНУТЬ ПРОСТО ТАКАЯ ГОРЕЧЬ ОТЧАЯНИЕ И КРАСОТА.
Ночь. Луна. Точу карандаши.
на что же Славик осерчал в Кто убил Марка?
у меня есть два варианта:
- при всём том, что Димон - арбузер и шиз, скорее всего, со стороны Мирона их "дружба" всегда была вынужденной. грубо говоря, Мирон преследовал свой корыстный интерес, не очень-то симпатизируя Диме, и когда он попадал под раздачу, не в силах контролировать своего нестабильного коллегу, каждый раз это приближало их к разрыву. Жиган просто стал катализатором: этот союз развалился бы в любом случае. а ещё, мне кажется, в виду уже наметившегося тогда внутреннего конфликта, Мирону не нравилось, как Дима на него влияет, провоцируя его Тень на овердоз агрессии, хотя именно для этого он с ним и связался. и похоже, что подобное, так сказать, лицемерие Славе и не нравится.
с другой стороны, а чем по сути отличаются от вагабунда его собственные отношения с Замаем?) Мирошка об этом упоминал на баттле, и он прав. творчески разрыв между участниками дуэта и там и там - просто огромный, и Слава разве что не выёбывается и до сих пор поддерживает эту связь: ему это выгодно, Замаю тоже. а Димон Мирона заебал - и поэтому пошёл нахой. Славян бы ещё сказал, что это оксфордский выпускник пассивно-агрессивно давил всю дорогу на своего товарища, молча унижая и сводя того с ума: Дима ведь человек тонкой душевной организации, а как же иначе%]
- упоминание Славы как какое-то выполненное долговое обязательство (а именно таким оно для Мирона и было) - через сопротивление и боль, в душевной апатии и полнейшей смуте. что же получается: его волшебные пиздюли не оказали никакого эффекта, а какая-то психотерапия от дяди Вани ВОНА КАК ЖИДА РАЗЗАДОРИЛА?? обидно, я понимаю.
но как это могло перевесить естественную радость, которую испытываешь за человека, когда он выбирается из собственной тюрьмы? Славка же не бревно какое-нибудь, чтобы не понимать, что происходит с его визави и насколько это важно. как дисс, Жертва никуда не годится и ввергает в мрачное настроение именно потому, что говорит не об Оксиминоге вовсе, а о том, как тошно самому Славику. со стороны последнего не очень хорошо выливать это своё токсичное ведро на цветущую клумбу, пусть даже Мирон здорово причастен к такому положению славкиных дел.
а год спустя выходит Биография. и там всё то же самое, только без пуховичка. то есть архиуныло, и на такую личность, как Слава, не налезает совсем. и вот за что ты Мирошку-то ругал, сладкий? :3
ты за это сражался? ну так ты в проёбе по шансам.
отвратительный дисс. ей-богу, четвёртый раунд Оксимирона на исторической.
у меня есть два варианта:
- при всём том, что Димон - арбузер и шиз, скорее всего, со стороны Мирона их "дружба" всегда была вынужденной. грубо говоря, Мирон преследовал свой корыстный интерес, не очень-то симпатизируя Диме, и когда он попадал под раздачу, не в силах контролировать своего нестабильного коллегу, каждый раз это приближало их к разрыву. Жиган просто стал катализатором: этот союз развалился бы в любом случае. а ещё, мне кажется, в виду уже наметившегося тогда внутреннего конфликта, Мирону не нравилось, как Дима на него влияет, провоцируя его Тень на овердоз агрессии, хотя именно для этого он с ним и связался. и похоже, что подобное, так сказать, лицемерие Славе и не нравится.
с другой стороны, а чем по сути отличаются от вагабунда его собственные отношения с Замаем?) Мирошка об этом упоминал на баттле, и он прав. творчески разрыв между участниками дуэта и там и там - просто огромный, и Слава разве что не выёбывается и до сих пор поддерживает эту связь: ему это выгодно, Замаю тоже. а Димон Мирона заебал - и поэтому пошёл нахой. Славян бы ещё сказал, что это оксфордский выпускник пассивно-агрессивно давил всю дорогу на своего товарища, молча унижая и сводя того с ума: Дима ведь человек тонкой душевной организации, а как же иначе%]
- упоминание Славы как какое-то выполненное долговое обязательство (а именно таким оно для Мирона и было) - через сопротивление и боль, в душевной апатии и полнейшей смуте. что же получается: его волшебные пиздюли не оказали никакого эффекта, а какая-то психотерапия от дяди Вани ВОНА КАК ЖИДА РАЗЗАДОРИЛА?? обидно, я понимаю.
но как это могло перевесить естественную радость, которую испытываешь за человека, когда он выбирается из собственной тюрьмы? Славка же не бревно какое-нибудь, чтобы не понимать, что происходит с его визави и насколько это важно. как дисс, Жертва никуда не годится и ввергает в мрачное настроение именно потому, что говорит не об Оксиминоге вовсе, а о том, как тошно самому Славику. со стороны последнего не очень хорошо выливать это своё токсичное ведро на цветущую клумбу, пусть даже Мирон здорово причастен к такому положению славкиных дел.
а год спустя выходит Биография. и там всё то же самое, только без пуховичка. то есть архиуныло, и на такую личность, как Слава, не налезает совсем. и вот за что ты Мирошку-то ругал, сладкий? :3
ты за это сражался? ну так ты в проёбе по шансам.
отвратительный дисс. ей-богу, четвёртый раунд Оксимирона на исторической.
вторник, 04 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
Боль в груди - там тайничок, открытый фомкой, не ключом
вообще, микстейпы Мирона - это такие путевые дневники между альбомами. и воспринимать их надо соответственно. в Смутном времени есть всё: и лютый огородный кринж, вроде Конструкта и Безумия, и замечательные откровения, вроде Биполярочки, и очень интересные отступления от темы (ХПЛ), и внезапные лирические наброски (Под дождём), и хорошо обставленные приступы самолюбования (Горсвет), и развитие еврейского вопроса (Пора возвращатьсяв Израиль домой), и личностный рост под соусом социальной ответственности (Aghori), и покаянная за фреш болт, и мытарства на семнашке, и фиты на "отъебись" - и четыре совершенно не похожих друг на друга трека, подводящих к Красоте и уродству. было бы совсем хорошо, если б всё это расположили в хронологическом порядке, но, видимо, Оксимирон Янович по-прежнему не намерен облегчать работу никому (и даже себе: вот разобьёт его склероз - придётся к Дропдеду бежать, чтобы он ему этот пазел назад собрал%]. ну хоть ебучие гостевые (хозяйские, лол) куплеты все обрезал - и на том спасибо. НИКОМУ ОНИ НЕ НУЖНЫ! хD
одно вот непонятно: почему Штотакоеимперию в микстейп включили, а Кто убил Марка нет? ну если второе не является треком, то как им является первое? или дело просто в том, что Кто убил Марка - это тот же часовой разбор полётов с лсп, только на 10 минут и персоналий побольше (тут не обошлось без компрессора #инфасотка), а про горе-империю можно положить на микстейп, чтобы каждый раз неистово сгорать со стыда И НИКОГДА ТАК БОЛЬШЕ НЕ ДЕЛАТЬ? хD
вообще, микстейпы Мирона - это такие путевые дневники между альбомами. и воспринимать их надо соответственно. в Смутном времени есть всё: и лютый огородный кринж, вроде Конструкта и Безумия, и замечательные откровения, вроде Биполярочки, и очень интересные отступления от темы (ХПЛ), и внезапные лирические наброски (Под дождём), и хорошо обставленные приступы самолюбования (Горсвет), и развитие еврейского вопроса (Пора возвращаться
одно вот непонятно: почему Штотакоеимперию в микстейп включили, а Кто убил Марка нет? ну если второе не является треком, то как им является первое? или дело просто в том, что Кто убил Марка - это тот же часовой разбор полётов с лсп, только на 10 минут и персоналий побольше (тут не обошлось без компрессора #инфасотка), а про горе-империю можно положить на микстейп, чтобы каждый раз неистово сгорать со стыда И НИКОГДА ТАК БОЛЬШЕ НЕ ДЕЛАТЬ? хD
суббота, 01 июля 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
похуй на нейросети: Сейн вещает о созидательной силе рандома :3
среда, 28 июня 2023
Ночь. Луна. Точу карандаши.
я прямо не знаю: я ревную или завидую?